Дурная кровь

Это — отец Майкла. Я постаралась осмыслить это. Я видела в нём уверенность Майкла, его харизму и неукротимое очарование. Я ждала, что что-то спровоцирует моего внутреннего профайлера. Ждала намёка — хоть крохотного — на то, что открывший дверь мужчина был монстром.

— Пока что он не врал, — сказала Майклу Лия.

Майкл одарил её резкой улыбкой.

— Это не враньё, если ты веришь в каждое своё слово.

Я ожидала увидеть Тэтчера Таунсенда заносчивым человеком, который хотел владеть, обладать и контролировать. Я ждала кого-то вроде отцов Дина или Слоан. В крайнем случае, я ожидала увидеть человека, чьи демоны будут незаметны для простых людей, но не для меня.

Ничего.

— Что ты можешь рассказать нам о бизнес-партнере своего отца? — спросил у Майкла Дин, пока на экране происходило знакомство.

— Рэми Делакруа? — Майкл пожал плечами. — Ему нравятся красивые вещи и красивые люди. Ему нравится контролировать ситуацию. И, бог его знает почему, ему нравится мой отец. Эти двое работали вместе ещё до моего рождения. Рэми хмурится, когда он несчастен, срывается, когда зол, и флиртует с каждой юбкой.

Что видишь, то и получаешь. Чуть раньше Майкл произнёс эти слова, подражая своему отцу. И он лгал. Тэтчера Таунсенда было сложно разгадать. Если бы читать отца Майкла было так же просто, как читать Рэми Делакруа, Майкл никогда не стал бы человеком, умеющим считывать эмоции человека в мгновение ока.

— Хочешь сказать, мы сразу поймем, если Делакруа как-то причастен к исчезновению его дочери, — я сосредоточилась на этом, надеясь, что Майкл последует моему примеру.

— Хочу сказать, что Рэми не тронул бы и волоска на голове Селин, — Майкл пристально смотрел на экран. — Как я уже сказал, ему нравятся красивые люди, а Си-си была красивой с дня своего рождения.

Лия не замерла, не повела глазом, даже не отодвинулась от Майкла. Но она могла услышать в этих словах правду. Могла услышать привязанность, когда Майкл называл Селин Делакруа Си-си.

— Вы получите всё, что вам понадобится, — слова Рэми Делакруа заставили меня снова обратить внимание на видео. Он походил на тень отца Майкла: чуть ниже, с чуть менее вкрадчивыми чертами лица и куда более нервный. — Мне плевать, чего это будет стоить. Плевать, какие законы вам придется нарушить. Верните мою малышку домой.

Агент Стерлинг не стала говорить ему о том, что ФБР не нарушает законы. Вместо этого она начала допрос с довольно легкого вопроса.

— Расскажите нам о Селин.

— Рассказать что? — возмущенно ответил Делакруа. — Ей девятнадцать. Студентка чертова Йеля. Если вы хотите сказать, что она сама навлекла это на себя…

Его жена коснулась его руки своей ладонью. Из документов о деле я знала о том, что Элиз Делакруа была старше своего мужа. Бывший профессор экономики в Лиге Плюща с соответствующими связями. Гневная тирада Рэми пошла на спад, а Элиз мельком взглянула на отца Майкла. Через несколько секунд Тэтчер отправился налить своему деловому партнеру выпить.

— Что ты видишь? — спросила я у Майкла.

— На лице Рэми? Беспокойство. Немного блефа, немного страха, немного справедливого негодования. Никакой вины.

Я задумалась о том, многие ли родители чувствовали бы вину, узнай они о том, что их дочь отсутствовала почти неделю, прежде чем кто-нибудь это заметил.

— Селин независимая, — сказала агентам Элиз Делакруа, когда в руке её мужа оказалась выпивка. Она была элегантной афроамериканкой, высокой и грациозной, как и её дочь. Её плечи всегда были расправлены. — Пылкая, но рассеянная. С характером, как и её отец, и моей напористостью, хоть её она старается скрывать.

Я обратила внимание на то, что женщина упомянула характер своего мужа перед ФБР. Ты должна знать, что в таких делах всегда подозревают родителей. Либо тебе нечего скрывать, либо ты не против подставить своего мужа.

— Элиз всегда всё контролирует, — сказал мне Майкл. — Своего мужа, свои эмоции, семейную репутацию. Селин — это единственное, над чем у неё нет контроля.

— Она скучает по дочери? — не отрывая взгляда от экрана, спросил Дин.

Довольно долго Майкл молча наблюдал за Элиз Делакруа. Тон её голоса не изменился. Черты её лица не дрогнули.

Майклу удалось ответить на вопрос Дина.

— Она сломлена. В ужасе. Чувствует свою вину и отвращение — к себе и своему мужу.

— К Селин? — негромко спросила я.

Майкл не ответил.

На экране агент Бриггс занялся установлением временных рамок, а я постаралась поставить себя на место Селин. Она росла с отцом, отвечавшим на вопросы о своей дочери словами, что о ней нечего рассказывать, и матерью, первым делом решившей упомянуть её характер и напористость.