Дурная кровь

– Да чтоб тебя! – выругался охотник, не в силах больше стоять на месте. Да, проку от него немного. Что меч, что кулак не нанесут вреда неубиваемым тварям, лишь их собственные клыки. Но пустить ненормальную туда одну… Фигушки! Не тому учили воина, которым он был когда-то!

– Верд! – предостерегающе прошипел Санни. Он бы сбежал. Он всегда бежит. А вот Верд не станет.

– Ты со мной пойдёшь? – сверкнули синие глаза.

– Убьёшься же иначе, – буркнул охотник, щурясь на прижавших уши хищников.

– Это я могу, – подтвердила колдунья, ощупью находя его ладонь.

Наёмник сжал маленькую хрупкую ладошку и почему-то вдруг сам поверил, что из этой сумасшедшей затеи может что-то получиться.

Позади зашуршали, разъезжаясь под ногами, обломки камней. Озираясь и стуча зубами, Санни догнал их и проворчал:

– Убьюсь – обернусь бестелесным духом и буду вам ночами являться!

– Тебя утешит, если я скажу, что мы все тут подохнем? – покосился на него Верд.

– Да, вполне, – согласился Санторий и встал рядом, не решаясь, но тоже желая в кого-нибудь вцепиться.

Голодные, выпускающие сквозь сжатые зубы бурлящую внутри ненависть, не имеющие ничего общего с живыми существами, шварги стояли перед ними. Как войско раскопавшихся мертвецов, полуразложившихся, всклокоченных. Клыки их скрежетали, точно уже сейчас рвали на части свежую мягкую плоть.

На несколько секунд они замерли: шутка ли, люди, которым полагалось бы сверкать пятками, не убегали, а шли навстречу.

Затишье перед бурей, миг спокойствия перед ураганом. И он закончился.

Шварги бросились вперёд, в мгновение ока преодолевая то небольшое расстояние, что разделяло их с жертвами.

Талла отпустила Верда и сложила ладони лодочкой, зажмурившись так сильно, словно надеялась, что хищники исчезнут, как только она перестанет их видеть. Мужчины обнажили оружие, Санни завистливо покосился на меч приятеля, сравнив его размеры с собственным ножичком. Секунды растягивались как струны и точно так же дрожали, гудели, грозя лопнуть.

Вожак закончил бег размашистым прыжком, вытянув лапы и направив их в грудь самому большому и опасному из людей. Верд взмахнул клинком, прорезая рыжую шкуру, и одновременно с брызгами красного полетело серебро.

Искры, всполохи, светлячки… Они фонтаном, чистой родниковой водой вспархивали с ладоней Таллы и вплетались в хоровод снежинок.

Дурная.

Красивая.

Нежная.

Невероятная.

Её движения завораживали и затягивали сумасшедшим танцем метели. Верд не отрывал взгляда от несущихся к ним шваргов, чувствовал сопротивление клинка, проходящего сквозь туши, но лишь ненадолго замедлявшего нежить, краем глаза отмечал, что и Санни, оберегающий второй бок колдуньи, пока тоже держался. Охотник сражался, как не сражался никогда. Потому что мог. Потому что было за кого. Потому что рядом стояла, разбрасывая искры магии, Она.

Ветер подхватил снег, закружил вихрем, смешивая с обрывками серебристых нитей, и стих. Медленно, опасливо россыпь серебра опустилась на почву.

Шварги поджали хвосты и глухо взвыли, зарычали, закашлялись, пытаясь отрыгнуть, выплюнуть волшебные снежинки. А те, легче пера, быстрее вьюги, ныряли к ним в ноздри, падали на глаза, жгли языки… Забыв про добычу, твари принялись кататься по земле, разрывая чёрными когтями рыжие шкуры. Свои, чужие… Кто там попадётся?

Взмах меча, ещё взмах, росчерк ножа Сантория: мужчины зорко следили, чтобы ни один из монстров в исступлении не поранил колдунью. А тем уже и дела нет до троицы. Обезумевшие, мечущиеся, рычащие и готовые вывернуться наизнанку, они рыли твердь и бросались друг на друга.

Клинок или кулак не нанесёт вреда шваргу. Полумёртвый, он всё равно встанет и продолжит преследовать жертву. Только если не ранен одним из собратьев.

Они больше не пытались разорвать людей. Они убивали друг друга, растекаясь багровыми вонючими лужами с кусками рыжей шерсти.

– Получилось? – Талла приоткрыла один глаз, но охотник торопливо развернул её лицом к себе. – Ты чего?

– Нашла чем любоваться, – буркнул Верд, прижимая девчонку.

– Ну получилось хоть? Получилось? – Она изо всех сил упёрлась ему в грудь, но так и не сумела освободиться.

Верд пожал плечами:

– Выходит, что получилось.

В народе считают, что дурные приносят несчастья. Что от них все беды, что никакая нечисть не пройдёт мимо, если почует их. Оттого колдуний всегда селили отдельно. Гнали в дома на краю деревни, как Таллу, или хотя бы ставили маленькую пристройку в дальнем углу двора. С ними не ели за одним столом, да и говорить лишний раз не рисковали.

Дурные неспроста зовутся дурными. Неспроста король поставил их вне закона и приказал истребить.

И сейчас, на щедро политой кровью поляне, среди ещё горячих внутренностей, заглатывающих тающие снежинки, Верд впервые понял почему.

Вихрь принёс горсть снега, бросил его на алые груды, заставил колдунью в объятиях наёмника вздрогнуть от холода.

– Мы победили, – неуверенно, едва слышно прошептал Санни. – Победили! – повторил он громче. А потом его голос разнёсся над лесом, сообщая весть каждой ёлке: – Победили!!!

– Да уж, хорошо, что ты был с нами, – съехидничал охотник.