Дурман

— Лёшенька. — Её пальцы запутались в его волосах, потом потянули и Алексей поторопился приподняться над ней, чтобы снова поцеловать. Целоваться с ней было особым удовольствием, словно пять прошедших лет долой, и он снова молодой, почти свободный, переполненный мечтами и надеждами, такой, каким Ира его знала. То есть, думала, что знает.

Несмотря на пьянящие поцелуи, приносящие обоим такое удовольствие, терпение как-то быстро закончилось. Губы стали непослушными, дыхание обдавало жаром, и Ира думать забыла обо всех сомнениях. Ногти сами впивались в Лёшкины плечи и спину, воздуха не хватало, а когда он вошёл в неё, нетерпеливым рывком, показалось, что и рассудок помутился. Она стонала, подгоняла его, то гладила, лаская, то снова вцеплялась в него ногтями и хоть отвечала на лихорадочные, порой болезненные от его несдержанности поцелуи, но как-то вскользь, уже не осознавая свои действия. Гостиница, незнакомый номер, постель, которая видела много гостей и пережила много страстей — обо всём этом оба благополучно позабыли. Это был голый секс, никакой сдержанности и даже особой нежности в происходящем не проскальзывало. Необходимо было вспомнить, необходимо было получить удовольствие, именно от близости с этим человеком, и поэтому никакие запреты не работали. Звуки, которые наполнили гостиничный номер, смутили бы любого, это были звуки нетерпения и долго сдерживаемого желания, и это желание требовало немедленного удовлетворения. Ире показалось, что Лёшка её уже не целует, а кусает, его руки были везде, а она лишь подавалась ему навстречу, обхватила его ногами, подгоняя удовольствие. Она даже о нём не думала, только о себе, переполненная жаром, и, чувствуя, что низ живота раз за разом сводят сладкие судороги, которые становились всё острее. Пальцы Алексея до боли впились в её бедро, он навалился на неё всем своим весом, вжал в матрас, и двигался сильно и быстро, рывками. И каждый его толчок отзывался у Иры внутри невероятной по своей силе и удовольствию дрожью, от этого и хотелось кричать, и она кричала, почти кричала, не узнавая собственный голос. А когда силы кончились, когда перестало трясти, и туман перед глазами рассеялся, бессильно раскинулась на постели, неотрывно глядя в Лёшкино лицо, на вспотевший лоб и искажённый накрывшим его удовольствием ртом. Обняла, когда его затрясло, улыбнулась, услышав стон, почти рык, удовлетворённого мужского начала, а её кости, кажется, затрещали, когда он сжал её в последнем рывке. И он не отстранился, не скатился с неё, торопясь избавить её от тяжести своего тела, так всегда делал Миша. Лёшка же уткнулся носом в её шею, немного подышал, стараясь справиться с дыханием, а потом его губы снова заскользили по её шее, лениво и приятно. Ира чувствовала, как стучит его сердце, настолько крепко они друг к другу прижимались, оно барабанило с невероятной скоростью и силой, а сам Лёшка был разгорячённый и вспотевший. Всё так, как она помнила. Ира лежала под ним, обнимала его за плечи, и смотрела в потолок, на тени, которые отбрасывал витражный абажур ночной лампы. Сознание было чистым, ничем не замутнённым. Чувствовала, что Лёшка ещё внутри неё, и двигаться не хотелось. Не двигаться, не дышать, затаиться. Чтобы не спугнуть мгновение спокойствия.

Алексей наконец поднял голову от её плеча, несколько секунд вглядывался в её глаза, потом поцеловал. Тёплым, приятным поцелуем. Потёрся носом о её нос.

— Это было здорово.

Здорово? Хороший комплимент за их измену супругам.

Не хватало только расклеиться и показать ему свою слабость, свои сомнения, которые возвращались ударами ножа по сердцу. Поэтому и попросила резче, чем хотела:

— Может, ты с меня слезешь?

Алексей лишь моргнул, а в глазах мелькнула насмешка.

— Я тяжёлый?

Ира попыталась двинуться под ним, и тут же ощутила внутреннюю дрожь. Лёшка вздёрнул брови, якобы не понимая, откуда взялся её сдавленный стон, а сам сильнее прижал её к постели.

— Лёша…

— Что? — Он перехватил её запястья, не позволяя вырваться, недолго любовался её беспомощным положением, а Ира в этот момент не знала, как избежать его прямого взгляда. — Скажи, что хотела.

— Я хотела… — Всё-таки посмотрела ему в глаза и повторила, как можно решительнее. — Я хочу, чтобы ты с меня слез. Мне на самом деле тяжело.

Лёшка вздохнул на показ и с неё наконец слез, точнее, перекатился на бок и устроился рядом, подперев голову рукой. Принялся её разглядывать. Ира полминуты терпела, потом пошарила рукой по кровати. Лежали они на покрывале, даже не подумав постель разобрать, и теперь ей прикрыться было совершенно нечем, кроме собственных трусиков, которые вряд ли бы что-нибудь скрыли. Лёшку собственная нагота не смущала, а вот Ира, после минутного размышления, прикрыла грудь рукой. А на Алексея прикрикнула.

— Не пялься.