Дурман

Лёшка сидел за столиком в центре, в большой компании, от этого столика и шума было больше всего в зале, люди были заняты разговором, но достаточно лёгким, потому что постоянно слышался смех, и только один из гостей был серьёзен и смотрел на неё. В первый момент Ира даже чувство реальности потеряла. Попыталась припомнить название ресторана и его месторасположение, в надежде понять, как такое снова произойти могло. Сглазил её, что ли, кто-то? Попыталась выровнять дыхание и отвернулась. Но разве это могло спасти? Сердце, только недавно успокоившееся, снова заколотилось, бросило в жар, и кожей чувствовала Лёшкин взгляд, будто он уже рядом и касается её. Ира смотрела в бокал, на недопитое вино, а перед глазами белая пелена. Пальцы сжались с такой силой, даже показалось, что тонкое стекло может лопнуть. И съёжилась, когда над её плечом возникла мужская рука, с уже знакомыми часами на запястье. Появилась, положила на стойку купюру, а Ира словно окаменела, не сводила глаз с лица барменши, которая с теплотой и отзывчивостью улыбнулась мужчине за Ириной спиной. Холодок по позвоночнику пробежал, когда почувствовала прикосновение, а потом негромкий голос:

— Пойдём, — и она поднялась. Оставила недопитое вино, не посмотрела на Лёшку, пошла к выходу, ощущая себя до безобразия пьяной, даже не до конца осознавая, куда идёт, тем более с ним.

Сколько минут прошло? Десять? И вот она снова не в себе, позабыты часы аутотренинга, когда убеждала себя, что ничего не случилось, и на её жизнь их встреча никак не повлияет. Она ведь была последней, и не повторится… А вот минуту назад Лёшка взял её за руку, и она судорожно вцепилась в его пальцы, а душа на разрыв.

— Всего доброго, — пожелали им на выходе, и Алексей даже что-то сказал в ответ. Ира услышала его голос, повернула голову и посмотрела в некотором недоумении. Всё это походило на безумный, невероятный сон, особенно его прикосновение — сильное и властное. Алексей в какой-то момент отпустил её руку и приобнял за талию. Они шли по улице, уходили всё дальше от её машины, но Ира и без того понимала, что на этот раз просто накричать на него и уйти в другую, какую-то свою, налаженную жизнь, не получится. И дело не в Лёшкиной настойчивости и упрямстве, а в том, что она держится за его руку и это кажется безумно важным. Подумала о муже, но тут же эти мысли отбросила, чувство вины показалось непереносимым, и легче было его отключить. Опустить тумблер, будто свет выключить, а в темноте уже не так стыдно.

Алексей то и дело смотрел на неё, пытался заглянуть в лицо, будто сам не верил, что она идёт рядом и даже не спрашивает, куда он её ведёт и зачем. Впрочем, он и сам не знал. Встреч попадались люди, совершенно незнакомые, едва взглядом их удостаивали, и никого не удивляло, что они идут вместе, что Ира в какой-то момент придвинулась к нему, и он позволил себе обнять её и уткнуться носом в её волосы. Всё это было до безумия странно, неправильно и, наверное, никому из них по-настоящему не нужно, но в памяти постоянно всплывали знакомые образы, которые, как он был уверен, уже давно если не стёрлись, то поблекли и перестали быть чем-то важным и волнующим. А сейчас получается, что прошлая любовь, — или влюблённость, чёрт знает, что это было — не отпустит, и тяжесть в душе не пустая маета, всё это что-то значит. Что-то, что он почувствовал ещё вчера, заметив Иру в зале, совершенно случайно зацепившись взглядом за знакомое лицо. И помнил, как посмеялся над собой уже через пару секунд: знакомое лицо. Просто знакомое лицо? Одно из самых приятных воспоминаний его жизни — эта девушка на фоне моря и заходящего солнца, обнажённая и принадлежащая ему.

Зашли в первый попавшийся бар, в наполненный звуками живой музыки полумрак, заняли столик в углу и едва взглянули на подоспевшую официантку. Ещё вино, и Ира вдруг поймала себя на мысли, что не смотрит на Лёшку. Он рядом, совсем рядом с ней сидит на узком кожаном диванчике, что-то говорит ей, точнее нашёптывает на ухо, она разглядывает янтарную жидкость в своём бокале, и его почти не слушает и не смотрит на него. Ей достаточно того, что он рядом, настолько рядом, что она чувствует его тепло, запах его одеколона, а алкоголь заставляет окончательно забыть о реальности. То, что они делают — безумие чистой воды. Но чувство такое, что они одни на всей планете. Темнокожая певица на сцене исполняет блюз, столики разделяют высокие перегородки, даже голосов посетителей почти не слышно — островок спокойствия. Снаружи, наверняка, вечернее оживление, а здесь тишина, и это позволяет расслабиться… потерять бдительность.