Дурман

Утром стало понятно, что нужно с этой ситуацией что-то делать, как-то проблему решать, потому что невозможно жить, понимая, что муж занят мыслями о другой женщине, не выпускает из рук телефон, ожидая её звонка, или пытаясь уличить момент, чтобы позвонить самому. Отвернуться от жены, спрятаться за дверью кабинета, чтобы поскорее набрать номер. Потому что не находит себе места, потому что не может избавиться от злости и душевного раздрая, и больше ничего не замечает. Даже её состояния не замечает, что очень удивительно. Признаться, Света подобного не ожидала. Была уверена, что Лёша сосредоточится на своей вине перед ней, постарается её загладить, всё наладить, ведь он всегда всё делает для семьи и ради семьи. И зная эту его черту, Света никогда не спорила, когда он бросался по первому зову отца и матери, давно знала, насколько для него это важно. А тут он об этом, кажется, позабыл. Он не смотрит на неё, он не слушает родителей, улыбается сыну, что-то на ухо ему говорит, перелистывая книжку с яркими картинками, Андрюшка смеётся, а больше Лёше, кажется, ничего и не нужно этим утром.

— Когда ты вернёшься? — спросила его Света, когда он собрался на работу. Остановилась за его плечом, наблюдая, как Алексей перебирает бумаги и складывает их в портфель.

— Как всегда, — отозвался он равнодушно.

Ей бы сдержаться, но она спросила:

— Как всегда — раньше, или как всегда — в последнее время? Это разные вещи, думаю, ты сам понимаешь.

Он повернулся и посмотрел на неё, в упор. Пауза, потом весомо проговорил:

— Я вернусь к ужину.

Она под его взглядом сглотнула.

— Я надеюсь.

Вот так, и почему-то она себя чувствует провинившейся. Дверь за мужем захлопнула, постояла немного, собираясь с мыслями и силами, и уже почти готова была сделать вдох, но тут на глаза попалась няня Аня, спускавшаяся по лестнице, и припомнились события минувшей ночи. Её шёлковый халатик, её смущённый взгляд и тихий голос. И опять стало нечем дышать, и обида затопила. Такое ощущение, что её жизнь перевернулась в одночасье, в тот момент, когда она, стоя под дверью квартиры мужа, услышала полный боли голос другой женщины, о том, что она устала ждать, и что у неё ничего нет по вине Светы. А разве она в этом виновата? Как она может быть виновата в том, что имеет по праву, по закону? Ведь это её муж…

— Аня, я могу с вами поговорить?

Няня обернулась, держала в руках стопку Андрюшкиных чистых вещей, поспешно кивнула.

— Да, конечно.

— Пойдёмте в кабинет.

Она собиралась её уволить.

— Я уеду завтра, — оповестил их Миша следующим утром. За стол завтракать сел и сказал это. Тон совершенно спокойный, правда, на Иру быстрый взгляд кинул. А она пожалела, что не успела позавтракать до его появления, а ещё лучше было бы из дома к этому времени убежать. — Не беспокойся, я сниму номер в гостинице. Сегодня меня здесь не будет.

Николай Иванович недовольно зыркнул на дочь, после чего в некотором смятении проговорил, обращаясь к зятю:

— Миша, ты горячку не пори. Никто тебя не гонит.

— Я знаю, и благодарен. Только так, правда, лучше будет. Мы с Ирой поговорили и всё решили. — И замолчал, глядя на неё. И все замолчали, по всей видимости, ожидая от Иры подтверждения. И это был очень верный ход, всю вину свалить на неё. Миша не собирался признавать ничего из того, что она сказала ему вчера. Наверное, не был с этим согласен, поэтому ей предстояло всё взять на себя. Но можно подумать, что у неё был выбор. Или он ждал, что она начнёт спорить с ним при родителях, устроит небольшой скандальчик на прощание?

Наталья Викторовна вздохнула в расстройстве, переглянулась с мужем, после чего осторожно спросила:

— Разводитесь?

И опять тишина, опять ей предоставлено право поставить окончательную точку. И Ира её поставила. Из-за стола поднялась, сказала коротко:

— Да, — и тут же заявила, что ей пора на работу.

— Ты не права, — сказала ей мама, выловив в прихожей и взяв за руку. — Зачем ты так с Мишей? Ну, что поделать, раз решили разойтись? — В глаза дочери посмотрела, весьма выразительно. — Но он ведь не виноват, а ты с ним сквозь зубы разговариваешь.

— А как я должна разговаривать, мама? В ноги к нему упасть и лбом об пол биться, вымаливая прощение?

— Господи, Ира! — Наталья Викторовна от возмущения на её раздражённые слова, даже руку её отпустила. — Я смотрю, ты полюбила высокопарные выражения. Работа, наверное, так действует. И никто от тебя поклонов и челобития не ждёт, но… — Она головой качнула. — Если честно, у меня в голове не укладывается, что вы развестись решили. Миша такой хороший.

Ира нервно сглотнула, кинула на себя последний взгляд в зеркало и кивнула, соглашаясь с матерью.

— Хороший. — Правда, тут же печально улыбнулась. — А я плохая. Видимо поэтому, у нас с ним полный неконтакт. Пока, мам. Я буду в офисе. — И поспешила из квартиры выйти, побоявшись, что мама ещё что-нибудь скажет и этим лишь усугубит её и без того мрачное настроение.