Дури еще хватает

Сам бизнес незамысловат. У вас, у потребителя, имеется наличность; вы встречаетесь с дилером в кафе, в баре, на его или (что менее вероятно) вашей квартире. Если встреча назначена в общественном месте или помещении, вы приходите на нее с деньгами, уложенными в газету, которую как бы между делом продвигаете по столику к Нандо, а он в ответ продвигает к вам пачку сигарет, в которой лежит доза. За этим следует разговор о футболе, музыке, моде, знакомых, детях, а затем мы, торопливо допив капучино, расходимся. В большинстве своем дилеры придерживаются правила «от своего товара кайф не ловить», однако рядом с Митчи или Джеки, которые никогда кокаина не нюхали, потребитель чувствует себя немного неловко. Скажем, у них на квартире, в которую он заглянул. С другой стороны, сам он, как правило, не любит, чтобы дилер заглядывал к нему, — и особенно дилер, неравнодушный к своему товару. Как прикажете с ней разговаривать? Когда будет прилично попросить ее удалиться? Сколько дорогостоящего порошка, который вы у нее купили и которым теперь делитесь с ней, собирается она отправить в свой нос? В общем и целом, вы заключаете с этими людьми престранный неписаный договор. Вы очень стараетесь не обходиться с ними как с прислугой и, может быть, перебарщиваете в потугах не разговаривать свысока — такие же усилия прилагает человек, беседуя с мусорщиками или строителями, — и в то же самое время вы раб этих людей и предоставляемых ими услуг.

С дилерами связана лишь одна существенная, приводившая меня в исступление проблема; она создавалась почти исключительно ими как отдельным классом людей и была способна довести всех остальных до безумия. Имя ей: Пунктуальность. Отсюда и цитата из Лу Рида{56}, давшая название этой главе. Бедный, совсем недавно оплаканный нами король рока описал в ней хорошо знакомые мне часы ожидания на уличных углах, в кафе и барах, — часы, которые я проводил в гаданиях: да придут ли они вообще, дьявол их подери? Может, их арестовали? С моим номером в телефонной книжечке? Боже, прошу тебя, пусть я буду значиться там под кодовым именем…

Я знаю, вы предпочитаете считать дилера самым порочным звеном наркотической цепочки, но правда состоит в том, что большую часть своего времени дилер тратит на попытки увильнуть от клиентов. Его телефон (в то время пейджер) зудит не переставая: «Мне нужны четыре грамма, сейчас, где встретимся?» «Будь в кафе, как обычно, в десять». «У меня нынче гости, нас шестеро, по два грамма каждому». И каждый дилер мечется от клиента к клиенту, собирая авансом деньги, с которыми он пойдет к своему поставщику (а это люди крупные, устрашающие, немногословные, в кредит они ничего не дают, и шутки с ними шутить себе дороже), заберет товар, вернется домой, разделит полученное на малые порции, которые позволят ему, если что, выйти сухим из воды, распределит все по пакетикам, а затем будет мотаться с ними по городу, по возможности незаметно сдавая пакетики своим клиентам. Да, конечно, рынок продавцов — спрос на нем вечно превышает предложение, — но жизнь дилера от этого легче не становится. Какая-нибудь настырная рок-звезда, карманы которой лопаются от денег, поймав дилера, скупает у него все, что тот имеет. «Но я же обещал Джеку, Рози, Биллу, Тому…» — протестует дилер. Попусту. И весь процесс приходится начинать заново. Вот почему они вечно запаздывают. И не диво, что Лу Рид написал ту песню.

Если вам сильно везет, «минут пять» дилера — это полтора часа. Ну что же, я полагаю, того, что украшает нашу жизнь, можно и подождать. Отсрочь наслаждение — и ты усилишь его.

«Того, что украшает жизнь»? «Наслаждение»? Ты с ума сошел, Стивен? Ты хочешь убедить читателя, что кокаин украшает жизнь?

Нет, не хочу. Поверьте. Я всего лишь пытаюсь создать хрупкое равновесие. Когда я начал баловаться коксом, жизнь моя была более-менее идеальна. Я наслаждался противоречившим здравому смыслу успехом.

А потому давайте просто вернемся еще разок к первому вечеру, когда мой друг-актер познакомил нашу маленькую компанию с двумя дорожками кокса. Думаю (если я все правильно помню, вам же придется простить меня, если память моя сбивчива или если она верна) — думаю, что в те мгновения мне и захотелось, чтобы все видели во мне кокаиниста. Что за нелепая, невразумительная амбициозность! Если оглянуться назад, многие из выбранных мной «жизненных путей» были, с сегодняшней точки зрения, невразумительными, так что одним больше, одним меньше. Этот оказался, быть может, менее сенсационным, но не менее необъяснимым.