Дурак умер, да здравствует дурак

– Итак, что мне делать? Спровадить ее?

После чего опять поднял трубку на воздуси, чтобы вместе с Шарлин выслушать ответ. Должен признаться, он меня удивил. Добрьяк сказал:

– Нет-нет, ни в коем случае, Фред. Разыграйте волнение и тревогу, мой мальчик. Если сумеете, возмутитесь! Сделайте вид, будто вы не хотите жениться на ней и блефуете, но боитесь, что ваши позиции непрочны. Если нам удастся заманить этих людей в суд... – Он не договорил, потому что снова начал хихикать и повизгивать.

Я поднес трубку ко рту и спросил:

– А какой мне в этом прок?

– У ее родни водятся денежки? – осведомился Добрьяк. – Есть собственный дом? Какое-нибудь дело?

– Извините, я сейчас, – сказал я. – Она забыла закрыть за собой дверь, и тут сквозит.

Я подошел к двери и явственно услышал затихающий перестук каблучков. А потом снизу донесся истошный, но тоже затихающий крик:

– Ты за это заплатишшшшшшшь!

Я тихонько прикрыл дверь, в кои-то веки испытав столь непривычное для меня ощущение торжества.

Глава 17

Снова взяв трубку, я услышал голос Добрьяка, повторявшего:

– Алло! Алло! Алло!

– Алло, – сказал я.

– А, вы здесь. Где вы?

– Пока не могу сказать, – ответил я.

– Фред, нам настоятельно необходимо встретиться...

Тут он ошибался. Настоятельная необходимость заключалась в другом: я должен был как-то овладеть положением. Подпустив в голос стальных ноток, я сказал:

– Повторяю последний раз: прекратите называть меня Фредом.

– Можете звать меня Маркусом, – ответил он.

– Я не хочу звать вас Маркусом, – заявил я ему. Вероятно, это были самые грубые слова, с которыми я когда-либо обращался к человеческому существу. – Я хочу называть вас мистером Добрьяком. А вы зовите меня мистером Фитчем.

– Но... но ведь так не годится. Все называют друг друга просто по имени.

– Все, кроме нас с вами, – уточнил я.

– Ну... – с сомнением протянул он. – Хозяин – барин.

От этих слов я аж просиял, но постарался не дать улыбке прокрасться в мой голос.

– Да, еще одно, – сказал я. – Мне нужно немного денег.

– Э... разумеется, Фр... фррр... Разумеется, они же ваши.

– Вы можете получить какую-то сумму без моего письменного распоряжения?

– Э.. ну...

– Я вас ни в чем не обвиняю, – сказал я. – Просто хочу знать, есть ли способ перевести немного денег так, чтобы я ничего не подписывал и никуда не являлся?

– Лучше бы вам, конечно, прийти сюда, – ответил он. – Или, если угодно, мы могли бы встретиться где-ни...

– Есть ли такой способ? – внятно повторил я.

И после новой порции вселенского безмолвия услышал:

– Да, есть.

– Хорошо. Я хочу, чтобы вы взяли четыре тысячи долларов и положили их на мой счет в «Чейз Хэновер», отделение на углу Двадцать пятой улицы и Седьмой авеню. Секундочку, я продиктую вам номер счета.

Я отправился на поиски чековой книжки и в конце концов обнаружил ее в кармане пиджака, где она лежала уже пятые сутки. Вернувшись к телефону, я снова услышал:

– Алло! Алло! Алло!

– Да перестаньте вы, – сказал я.

– Я думал, вы положили трубку, Фр... ффу... Как вы себя чувствуете?

– Превосходно. Итак, номер моего счета – семь, шесть, ноль, пять, девять, два, шесть, два, два, девять, три, восемь. Записали?

Добрьяк прочитал номер вслух.

– Хорошо, – сказал я. – Переведите деньги завтра утром. Причем наличными, чтобы я мог сразу начать снимать.

– Непременно, – пообещал он. – Что-нибудь еще?

– Да. Квартира моего дядьки. Ее уже сдали, или я могу попасть туда?

– Квартира принадлежит вам, – ответил Добрьяк. – Она – часть недвижимости. Это кооператив, и ваш дядька был владельцем.

– Передайте ключи швейцару, – велел я и добавил:

– Нынче же вечером.

У меня не было намерения отправляться туда сегодня, просто я начал постигать науку лукавства.

– Сделаем, – пообещал Добрьяк.

– И не вздумайте отираться поблизости, когда я буду там.

– Я ваш поверенный, Фр... фуф...

– Что?

– Ваш поверенный. Есть вещи первостепенной важности...

– Ключи – швейцару, – распорядился я. – Вот вещь первостепенной важности.

– Сделаю, сделаю, – заверил меня Добрьяк. – А теперь давайте поговорим.

– Потом, – ответил я и положил трубку, поскольку знал, как опасно позволять людям вовлекать меня в разговоры.

Вечерело, и я подумал, что разумнее всего было бы затемнить окна. Так, на всякий случай. Следующие двадцать минут я провел, пытаясь соорудить какие-нибудь светомаскировочные шторы из одеял, полотенец, простынок и занавески душевой кабинки. Когда все было готово, квартира сделалась похожей на подземелье. Вероятно, тут прекрасно смотрелся бы будапештский струнный квартет. Но зато я с полным основанием полагал, что ни один уличный соглядатай не увидит света в моих окнах, а это было главное.