Дунай

Антиквар утверждает, что этот город, Темешвар, столица старого Баната, «на протяжении столетий подвергался ударам судьбы». Каждый камень красивого, немного печального, хотя и очень зеленого города рассказывает многовековую, запутанную историю. Гризелини писал, что здесь много трактиров, много болеют лихорадкой (зараза попадала в город вместе с миазмами населенных воронами болот), и отмечал широкое употребление рвотных средств. Тяготеющий к симметрии стиль Марии Терезии соседствует с тяжеловесной венгерской эклектикой и орнаментами с кричащими красками, которые так любят румыны; на великолепной, широкой и молчаливой площади Единства, как и на всех площадях Миттель-Европы, возвышается столп Святой Троицы. В 1514 году у ворот города знать одержала победу над выдающимся вождем крестьянского восстания Дьердем Дожей, которого голышом поджарили на раскаленном железном троне, а потом разорвали тело клещами.

Эти камни помнят Яноша Хуняди, возглавившего борьбу с турками, помнят мусульманское владычество, Али-пашу и осаду австрийцев в 1848 году; памятная табличка, висящая на обшарпанном домишке красновато-охристого цвета, с геранями на окнах, гласит, что 14 октября 1716 года здесь вошел в Тимишоару Евгений Савойский, освободивший город от турок. Когда защищавшему город паше предложили сдаться, он ответил, что ему прекрасно известно, что он обречен на поражение, но его долг — способствовать славе Евгения Савойского, сделав его победу более трудной и героической. Зато в туристических буклетах о городе сказано, что здесь пустили первый электрический трамвай, а также появился на свет Тарзан, то есть Джонни Вайсмюллер.

Тимишоара, где имеются венгерское и сербское меньшинства, — один из центров проживания немцев в Румынии: их численность достигает почти триста тысяч, но из года в год резко сокращается; еще одна немецкая община находится в Трансильвании, то есть в Зибенбюргене, — там на протяжении восьми столетий проживают саксонцы. Тимишоара — столица, эпический город, где старый Дунай рассказывает бесконечные истории. Здесь было немало литературных кафе, но самый знаменитый кружок в начале века собирался в цирюльне на Лоновичгассе; владелец цирюльни, Антон Денеш, был не только Фигаро, но и Эккерманом звезды местной литературы Франца Ксавера Каппуса, прославившегося не своими сочинениями, а тем, что Рильке адресовал ему «Письма к молодому поэту». Каппус восседал в кресле у цирюльника, словно Ходжа Насреддин, остроумный турецкий мудрец, который, также оказавшись однажды у цирюльника, шуткой заставил замолчать безжалостного завоевателя Тамерлана.

Истории Каппуса — остроумные рассказы, анекдоты, байки и обычные сплетни; трудно отделить написанные им страницы от того, что рассказывала о нем сама жизнь, скромная эпическая традиция Лоновичгассе, обосновавшаяся в лавке цирюльника. Эти истории — вековые отложения, крошки всемирной истории, наслоения идиллий и этнических конфликтов, которые ветер поднимает на мгновение, словно пыль, и забрасывает в цирюльню. Потом цирюльник подметет пол и выкинет все обратно на улицу вместе с волосами только что подстриженного посетителя.

Темешвар был столицей Баната, а значит — столицей швабов, банатских немцев, не стремившихся, в отличие от трансильванских саксонцев, во что бы то ни стало отстоять национальное достоинство. В послевоенные годы банатские немцы серьезно пострадали: у них отнимали имущество, массово депортировали в Россию, подвергали дискриминации. В опубликованном в 1968 году романе «Неоднозначный доклад Якоба Бюльмана» Арнольд Хаузер, немецкий писатель, игравший заметную роль в румынской политической и культурной жизни, рассказал об одиссее своего народа и об ошибках своей партии; в 1972 году даже Чаушеску официально осудил насильственное переселение сербов и немцев, проведенное много лет тому назад румынским правительством, и экспроприацию их земель.

Сегодня румынское государство приветствует литературное творчество языковых меньшинств и всячески его поощряет; специализированные издательства выпускают журналы, а также немало книг на венгерском, немецком, сербском, словацком, украинском, идише и других языках. Впрочем, поддержка национальных писателей сопровождается подавляющим и удушающим политическим контролем: попросившие выездную визу, а среди них много немцев, не могут печататься; писатели обязаны выражать почтение и преувеличенную благодарность президенту страны.