Духи рваной земли

Высокий худощавый мужчина вернулся к оптическому прицелу, и пойманный линзами лунный свет превратил его правый глаз в опал.

Глава 2. Конец Натаниэля Стромлера

Чиркнула и зашипела спичка. Вспыхнувший в юго-восточном углу форта белый огонек обернулся оранжевым, съежился и превратился в янтарный прямоугольник открытой дверцы пузатой печки.

Стружки съежились и затрещали, как цилиндр фонографа или миска со скорпионами.

Стромлер повернулся к своей стене, посмотрел в бойницу и прошелся взглядом по кладбищу. Торчащие из высохшей земли могильные камни напоминали сточенные зубы. На дальней стороне кладбища появилась лошадь с индейцем, за которой следовало трое других – на них сидели пленные с завязанными глазами.

– Глубокие Озера в тридцати ярдах от двери, – сообщил джентльмен.

– Следите за словами, когда приведут пленников, – напомнил Длинный. – Нельзя допустить, чтобы они узнали, сколько нас тут.

– Понятно, – сказал Натаниэль.

– О’кей, – отозвались Плагфорды.

За сорок минут до первого выстрела Натаниэль сходил в уборную и выдавил из себя последнего скорпиона. Вся жизнь – все отношения, надежды и идеалы – отступила перед муками окровавленного отверстия. Он был животным, потным, глупым, измученным животным, ничем более, и сомневался, что ему будет легче, когда он увидит, как доводят до того же состояния других.

– Брент. Стромлер. Помогите Глубоким Озерам с пленниками. Поосторожнее с повязками – они не должны ничего увидеть.

– О’кей, – сказал ковбой.

Джентльмен закинул на плечо винтовку и обнаружил, что руки дрожат.

– Оставьте оружие здесь, – посоветовал Брент. – Они связаны, но лучше все же не рисковать.

Натаниэль прислонил винтовку к стене.

Брент толкнул дверь и вышел из форта. Джентльмен последовал за ним и, переступив порог, почувствовал, как над головой раскрывается ночь, прохладная, необъятная, опасная. Ополовиненная луна так и влипла в широкую облачную гряду, которую прошила голубая электрическая нить – то ли далекая молния, то ли видение, вызванное повреждением сетчатки.

В пяти ярдах от него Глубокие Озера остановил уведенного коня, соскочил с седла, повесил на плечо свой диковинный лук и подошел к тройке остальных лошадей. Схватив за лодыжки двух пленников, он не церемонясь стащил их на землю и, словно мешки с предназначенной на удобрение гнилой картошкой, поволок к форту.

Брент указал на рыжего пленника в полосатом коричневом костюме, с повязкой на глазах и с двумя стрелами, торчащими из груди и правого плеча.

– Этого.

Натаниэль подсунул руки под спину раненого, приподнял и с усилием погрузил на плечо.

– Волоком легче, – сказал ковбой.

В какой-то момент, пока джентльмен нес рыжеволосого в форт, оперение стрелы попало ему в нос и исторгло чих. Пленник занял место рядом с двумя другими: толстячком с моложавым лицом и весельчаком, кричавшим «¡Triunfo!» в «Castillo Elegante» и алом дилижансе.

Своего пленника, дородного мужчину в темно-зеленом костюме и с густыми закрученными вверх усами, Брент бесцеремонно бросил на пол рядом с рыжеволосым. Последнего, в черном с серебряной отделкой костюме вакеро[108], притащил, волоча по камням, Глубокие Озера. Глядя на них, Натаниэль ясно понял, что оставаться внутри, когда начнутся пытки, он не сможет.

– Подожду снаружи, – сказал Щеголь и направился к западной стене.

– Останьтесь здесь, – приказал Длинный. – Мне нужно, чтобы вы переводили.

Натаниэль выругался про себя. Брент закрыл западную дверь.

– Наблюдайте за периметром, – сказал братьям стрелок.

– О’кей. – Брент и Стиви повернулись к своим амбразурам. Длинный опустился на колени рядом с рыжеволосым и хлестнул его ладонью по щеке.

– Нет! Не надо! – вскрикнул связанный пленник.

– Сколько человек в вашем отряде?

– М… много. Нас много. – Судя по акценту, рыжеволосый был со Среднего Запада.

– Сколько? – Стрелок ударил пленника в горло. – Если твой ответ не совпадет с ответами других, отрублю правую руку.

Пленник побледнел.

– Э… наверное… человек девяносто.

Словно жестокий порыв ветра, страх пронзил Натаниэля. Второй раз за два дня он потерял надежду.

– Черт, – пробормотал Стиви.

Долорес опустила голову, Брент сплюнул через амбразуру.

– Мы потеряли нескольких лошадей, пройдя через ваш лагерь, – добавил пленник.

– Зачем ты здесь? – спросил Длинный.

– Диего и Розалинда – мои друзья. Вернее, были.

– Кто они?

– Сын и невестка Гриса. Хорошие, добрые люди, но вы убили их, когда грабили «Catacumbas».

Задетый брошенным обвинением, Брент обернулся.

– Мы никого не грабили и женщин не убивали.

– Та, которую высокий ранил в руку, была беременна. Она умерла от потери крови, и ребенок тоже.

На Длинного известие о том, что он убил женщину и ребенка, похоже, никак не подействовало.

– Ты близок к семье Гриса?

– Я… я знаю их, – едва слышно ответил пленный.

Стрелок посмотрел на ковбоя.

– На стену его.

В этот момент Натаниэль понял, что Длинный – самый аморальный из всех известных ему людей, самая жуткая личность из всех занятых в битве, включая самого Гриса.