Дуэт со случайным хором

Мод сделала недовольную гримасу.

- Вы отвиливаете, сударь. Но я не хочу быть слишком строгой. Рассказывай по-своему.

- Видишь ли, Мод, собственно говоря, я был всегда влюблен в кого-нибудь.

Она слегка нахмурилась.

- Должно быть, твоя любовь стоит недорого, - заметила она.

- Для здорового молодого человека, обладающего некоторым воображением и горячим сердцем, это является почти необходимостью. Но, конечно, это чувство очень поверхностное.

- Мне кажется, что всякая твоя любовь должна быть поверхностной, если она так легко проходит.

- Не сердись, Мод. Вспомни, что в это время я еще не встречал тебя. Ну вот, я так и знал, что эти вопросы не приведут ни к чему хорошему. Кажется, я вообще делаю глупо, что так откровенно рассказываю тебе обо всем.

На ее лице играла холодная, сдержанная усмешка. В глубине души Франк, глазами незаметно следивший за женой, был рад тому, что она ревнует его.

- Ну, - сказала она наконец.

- Ты хочешь, чтобы я продолжал?

- Раз ты начал, так уж рассказывай до конца.

- Ты будешь сердиться.

- Мы слишком далеко зашли, чтобы останавливаться. Я не сержусь, Франк. Мне только немного грустно. Но я ценю твою откровенность. Я не подозревала, что ты был таким... таким Дон Жуаном.

Она начала смеяться.

- Я интересовался каждой женщиной.

- "Интересовался" - милое словцо.

- С этого всегда начиналось. Затем, если обстоятельства благоприятствовали, интерес усиливался, до тех пор, пока... ну, ты понимаешь.

- Сколько же было женщин, которыми ты "интересовался"? - И сколько раз этот интерес усиливался?

- Право не могу сказать.

- Раз двадцать?

- Пожалуй больше.

- Тридцать?

- Никак не меньше.

- Сорок?

- Я думаю, что не больше.

Мод в ужасе смотрела на мужа.

- Тебе теперь двадцать семь лет. Значит, начиная с семнадцати лет ты любил в среднем по четыре женщины в год.

- Если считать таким образом, то я, к сожалению, должен сознаться, что их было пожалуй более сорока.

- Это ужасно, - проговорила Мод и заплакала.

Франк опустился перед ней на колени и начал целовать ее милые, маленькие, пухлые ручки, мягкие, как бархат.

- Я чувствую себя таким негодяем, - сказал он. - Но я люблю тебя всем сердцем и всей душой.

- Сорок первую и последнюю, - всхлипывала Мод полусмеясь и полуплача. Она вдруг прижала его голову к своей груди.

- Я не могу сердиться на тебя, - сказала она. - Это было бы не великодушно, потому что ты рассказываешь все это по доброй воле. И я не могу не ценить этого. Но мне так хотелось бы быть первой женщиной, которой ты заинтересовался.

- Увы, случилось иначе. Вероятно, есть люди, которые всю жизнь остаются непорочными... Но я не верю в то, что они лучшие люди. Это или святые молодые Гладстоны и Ньюманы, или холодные, расчетливые, скрытные люди, от которых нечего ждать добра. Первые должны быть прекрасны, но я их не встречал в жизни. Со вторыми я сам не желаю встречаться.

Но эти соображения мало интересуют женщин.

- Они были красивее меня? - спросила Мод.

- Кто?

- Те сорок женщин.

- Нет, дорогая, конечно, нет. Чему ты смеешься?

- Знаешь, мне пришла в голову мысль. Хорошо бы было собрать всех этих сорок женщин в одну комнату, а тебя поставить в середине.

- Тебе это кажется смешным? - Франк пожал плечами. - У женщин такие странные понятия о смешном.

Мод хохотала до слез.

- Тебе это не нравится? - спросила она наконец.

- Ничуть, - холодно ответил он.

- Ну конечно, нет. - И она снова разразилась долгим звонким смехом.

- Когда же ты успокоишься? - спросил он обидчиво. Ее ревность нравилась ему гораздо больше, чем ее смех.

- Ну, довольно. Не сердись. Если бы я не смеялась, я бы плакала. Прости меня, Франк. - Она подошла к нему... - Ты доволен?

- Не совсем еще.

- А теперь?

- Ну, ладно. Я прощаю тебе.

- Удивительно! После всех этих признаний оказывается, что он прощает мне. Но ты никогда никого из них не любил так, как любишь меня?

- Никогда.

- Поклянись.

- Клянусь тебе.

- Ни духовно, ни... как ты это еще называешь?

- Ни духовно и никак.

- И никогда больше не будешь?

- Никогда.

- И будешь хорошим мальчиком отныне и навсегда?

- Отныне и на всю жизнь

- И все сорок были ужасны?

- Ну, нет, Мод, этого я не могу сказать.

Она надула розовые губки.

- Значит, они тебе больше нравятся?

- Какие глупости ты говоришь, Мод! Если бы какая-нибудь из них нравилась мне больше тебя, я бы женился на ней.

- Да, пожалуй, что так. И если ты женился на мне, то приходится думать, что мною ты заинтересовался больше всех. Я не подумала об этом.

- Глупая девочка. Ну конечно же, ты мне нравишься больше их всех. Давай бросим этот разговор и не будем больше никогда к нему возвращаться.

- У тебя есть их фотографические карточки?

- Нет.

- Ни одной?

- Нет.

- Что же ты с ними сделал?

- У меня вообще их было очень мало.

- А те, что у тебя были?

- Я их уничтожил перед свадьбой.

- Очень мило с твоей стороны. Ты об этом не жалеешь?

- Нет, по-моему, так и следовало сделать.

- Какие тебе больше нравились, брюнетки или блондинки?

- Право, не знаю. Холостяки обыкновенно бывают очень неразборчивы.

- Скажи мне по совести, Франк, ведь не может быть, чтобы ни одна из этих сорока женщин не была красивее меня?