— Нет, — решительно сказал Клинтан, и его глаза превратились в щелочки ярости. Замсин Тринейр сидел молча, уставившись в стол, с бледным лицом, а великий инквизитор свирепо смотрел на двух других членов храмовой четверки. — Уиршим останется там, где он есть.
— Жаспар, я капитан-генерал Матери-Церкви, — сказал Мейгвейр, встретив этот взгляд. — И это военное решение.
— Это лишь отчасти «военное решение», — усмехнулся Клинтан. — Если вы отзовете Уиршима, вы раскроете все лагеря генерал-инквизитора Уилбира. Вы отдаете всю территорию, которую мы отвоевали для Матери-Церкви — территорию, за возвращение которой Богу отвечает инквизиция, а не армия. Вы отказываетесь от своих обязанностей генерал-капитана во время величайшей нужды Бога и архангелов в мире со времен самой войны против падших! Вот что произойдет, если ты прикажешь Уиршиму отступить, Аллейн. Готов ли ты к последствиям, если таким образом предашь Самого Бога?
Мейгвейр побледнел почти так же, как Тринейр. Он отказался отступать, но его взгляд метнулся в сторону Дючейрна, и Клинтан обратил свои яростные глаза на казначея.
— Я устал слышать жалобы о том, почему мы не можем этого сделать, и почему для нас это невозможно, и как мы не можем поддерживать Уиршима там, где он есть, — категорически сказал инквизитор. — Если бы четверть усилий, которые вы потратили на объяснение всех причин всего того, что мы не смогли сделать или все еще не можем сделать, была потрачена на решение проклятых проблем Шан-вей, мы бы не оказались в этом беспорядке! Что ж, если армия и казначейство не готовы или не способны выполнить свой долг, инквизиция готова и способна выполнить свой, независимо от того, кого ей придется призвать к ответу!
Дючейрн почувствовал, как в воздухе зала совета загудел момент, когда железный стержень вызова Клинтана упал на пол, и необходимость принять его вспыхнула в нем, как огонь. Пришло время — давно наступившее время — очистить викариат и саму Мать-Церковь от таких, как Жаспар Клинтан. И все же…
Казначей никогда не прерывал зрительного контакта с инквизитором, но его разум видел стоящих за дверью палаты стражников-шулеритов в пурпурном и других инквизиторов, рассеянных по всему Зиону и Храму. Если он упустит этот момент, если он и Мейгвейр не бросят вызов Клинтану сейчас, когда все здравомыслие было в подавляющем большинстве на их стороне, контроль великого инквизитора станет абсолютным. Но если бы они действительно бросили ему вызов, он, не колеблясь, арестовал бы их и превратил обоих в примеры для прочих. Это был бы не первый раз, когда он убивал коллег-викариев, чтобы доказать свою точку зрения, и публичная казнь единственных двух членов храмовой четверки, готовых противостоять ему, сделала бы его, а не ничтожество, сидящее на троне великого викария, неоспоримым диктатором Матери-Церкви.
Встреться с ним лицом к лицу! — закричал глубоко внутри голос. — Встреться с ним лицом к лицу сейчас, потому что, если ты этого не сделаешь, у тебя может никогда не быть другого шанса! Зачем вы готовились все это время, если вы никогда не собираетесь их использовать?
Но в этом-то и была проблема, не так ли? Он сделал приготовления, и он знал их силу, знал, как глубоко они зашли, но он также знал, что они полагались не на военное оружие или мощь легионов. Они не могли сравниться с Клинтаном в прямой конфронтации, особенно после того, как инквизиция установила прямой контроль над городом Зион и всеми его стражниками.
Ни меч, ни копье, ни армия не могут быть могущественнее воли Божьей. Ни щит, ни доспехи, ни крепость не являются большей защитой, чем доверие к Тому, Кто сотворил всю вселенную. Никакие кандалы, никакие оковы, никакая тюрьма не могут оградить дитя Божье от любви Божьей. Не доверяйте княжествам или мирским силам, ибо княжества терпят неудачу, и любого человека легко убить. Но слово, которое я принес вам от Него, истина, которой я научил вас как Его посланник, — это непобедимо. Она продержится больше веков, чем сам мир, и тот, кто верит в нее, даже если он вкусит смерти, никогда не узнает поражения.
Слова из Книги Лэнгхорна пронеслись сквозь него, и он знал, что они были правдой. Истина Божья была непобедима… и любого человека было легко убить. Инквизиторы за пределами зала совета подчинятся любому приказу, который отдаст им Жаспар Клинтан, и если он и Мейгвейр умрут, они не добьются ничего, кроме собственной мученической смерти. Были времена, когда Робейр Дючейрн жаждал именно этого, хотя бы для того, чтобы сбросить свое бремя. Но даже когда Лэнгхорн обещал непобедимость Божьей истины, он также предупреждал, что Бог знает, как оценить задачу человека.