Дрожь

– В детстве нас с братом поражало то, как Человек-паук цепляется за стены. Мы пытались повторить трюки – раскладывали матрас на полу у стены и взбегали на нее. Старались, как могли. А потом я попробовала кататься в хафпайпе. Стены в нем высотой с двухэтажный дом, и создается впечатление, что мы к ним прилипаем, ну, то есть… Ты сам знаешь.

Кертис хохочет. Наверное, он считает меня странной.

– А ты? Почему хафпайп? – спрашиваю я.

Он становится задумчивым.

– Если ты катаешься в сноупарке, то максимально можешь сделать четыре или пять прыжков. Биг-эйр – один прыжок. А в хафпайпе ты раз десять прокатываешься от одного края желоба к другому, и все это меньше, чем за минуту. Нигде больше не получишь такой адреналин. Обычно голова у меня все время занята. Я думаю про миллион различных вещей, а когда я нахожусь в хафпайпе, в голове нет мыслей. Я концентрируюсь, сосредотачиваюсь, будто я использую Силу[43]. Это что-то совершенно нереальное. – Он замолкает. Улыбается. – Я больше ни с кем не мог бы вести этот разговор.

– И я тоже.

Он смотрит мне в глаза немного дольше, чем следовало бы. Я сияю.

Брент выходит из магазина, и Кертис сразу же поднимается на ноги. Он не разговаривает со мной так, когда рядом находится Брент. Я думаю, что просто из уважения одного мужчины к другому.

– Прощай, Люк, – говорю я очень тихо. – Да пребудет с тобой…

– Прекрати, – так же тихо произносит Кертис.

Иногда я думаю, что если бы в ту ночь на леднике я выбрала Кертиса, то к этому времени мы, вероятно, уже разругались бы в пух и прах и теперь даже не разговаривали бы друг с другом. Но отвергнув его, я в результате узнала его куда лучше, чем могла бы в противном случае. Так что в конце концов все к лучшему.

Хотя я все равно хочу его.

Мы садимся в вагончик фуникулера. Проклятье. Саския уже в нем вместе с Одеттой. Кертис кивает Одетте и направляется в дальний угол, не говоря ни слова своей сестре.

Но Брент идет прямо к ней.

– Почему ты такая сука?

«Нет, Брент. Не надо этого делать».

В вагончике воцаряется тишина. Я смотрю на них и ничего не могу поделать.

Брент поднимает руку, словно собирается схватить Саскию.

– Оставь Миллу в покое. Усекла?

Саския вопросительно приподнимает брови. Вид у нее такой, будто она едва сдерживает смех. Брент едва ли выглядит устращающе.

Кертис начинает проталкиваться к ним.

– Не могу поверить, что ты мне когда-то нравилась. Ты просто испорченный, неуверенный в себе ребенок, и все вокруг знают это.

С этими словами Брент опускает руку и возвращается ко мне. Я вздыхаю с облегчением. Это была очень неловкая ситуация. Брент ненавидит выяснять отношения и вообще любые разборки, поэтому я поражена, что он сделал это ради меня.

– Спасибо, – шепчу я. – Но я и сама могу за себя постоять.

В другой части вагончика с лица Саскии сошла ухмылка. Брент смог до нее достучаться? Я думаю, что да. В конце концов она все-таки живой человек, несмотря на всю ее браваду.

Одетта кладет руку ей на бедро и не торопится ее убирать.

«Ого! Они вместе?»

Саския бросает на меня быстрый взгляд, как будто может слышать, что я думаю. Ее глаза снова горят, а на губах появляется улыбка. Она знает, что я заметила.

У меня кружится голова.

«Друзья тебе не принадлежат», – всегда говорила мне мама, когда я была маленькой. Но мама ошибалась. Всегда присутствует иерархия преданности и верности. Я думала, что Одетта моя подруга, по крайней мере, в той же степени, что и подруга Саскии, но получается, что все время она принадлежала одной Саскии.

Теперь, когда я знаю, то задумываюсь, как не поняла этого раньше. Ведь было столько знаков! Их многозначительные улыбки друг другу. То, что они всегда сидят вместе. Я знала, что Саския проводит много времени в квартире Одетты, но я думала, что так она избегает остальных членов группы.

Почему они это скрывают? Потому что к ним обеим приковано внимание общественности, так как они известные спортсменки? Или они не хотят, чтобы их семьи об этом знали?

Я вспоминаю все разговоры с Одеттой про грэбы и флипы. Мне льстил интерес Одетты ко мне, но она, вероятно, передавала все, что я говорила, своей подружке. Я чувствую себя преданной.

Одетта виновато улыбается мне, но я не улыбаюсь в ответ.

Вагончик фуникулера останавливается у промежуточной платформы.

Когда я выхожу из вагончика, Саския уже ждет меня. Она наклоняется ко мне и шепчет мне в ухо:

– Не беспокойся. Я с ним еще поквитаюсь.

Брент, Кертис и я едем в «пузыре» на ледник, оставив Саскию и Одетту на промежуточной платформе. Я заставляю себя думать о сноубординге. Разговор с Кертисом напомнил мне о том, как я пришла в хафпайп. Я не знаю, какую цель преследовал Кертис. Он на самом деле хотел это узнать? Меня привлекло чувство, которое испытываешь, как бы прилипая к стене и бросая вызов силе тяжести. Я хотела испытывать его снова и снова и не насытилась им до сих пор. Я не могу позволить Саскии испугать меня и лишить этого.

Именно поэтому я должна продолжать борьбу. А для того, чтобы занять одно место в тройке лидеров, мне нужно вложить в борьбу все силы, все, что у меня есть.