Дрожь

Мы выбегаем из вагончика фуникулера и прыгаем в «пузырь». Не знаю, что сыграло свою роль – смесь кофе со «Смэш» или перспектива дружбы с Саскией, – но я пребываю в огромном возбуждении.

Что вы видите, когда летите в самолете и смотрите из иллюминатора вниз на море облаков? Сегодня, поднимаясь на подъемнике на ледник, я вижу то же самое. И ощущения точно такие же, когда я качусь вниз – будто парю над белым облаком.

Когда мы снова оказываемся внизу у подъемника, откуда «пузыри» идут вверх на ледник, Саския кивает на мой сноуборд. Логотип Magic заляпан снегом.

– Доска на самом деле магическая? – спрашивает она. – Соответствует своему названию?

– Да, – киваю я. – На самом деле. Это лучшая доска из всех, на которых я когда-либо каталась.

– Хочешь поменяться досками на один заезд?

Я содрогаюсь от одной мысли о том, что мой сноуборд окажется у нее в руках. Это мой ребенок. Но я не могу придумать причину, чтобы отказаться, так что мы меняемся сноубордами, и я счищаю снег с носовой части ее доски, чтобы посмотреть производителя и модель. Domina Spin 154. На три сантиметра короче моей. Это имеет смысл, потому что Саския весит меньше меня. Я отмечаю про себя, что должна буду больше отклоняться назад, когда помчимся по паудеру.

Мы несемся вниз бок о бок, делая широкие завороты и поднимая снег фонтанами в воздух. Сноуборд прорезает такой снег подобно ножу, проходящему сквозь размягченное масло, но мое удовольствие омрачается тем, что я вижу свой сноуборд у нее под ногами.

Снег летит мне в лицо, когда мы ударяем ладонью о ладонь у подножия. Я испытываю облегчение, получая свой сноуборд назад. Мы опять идем к подъемнику.

– Следуй за мной! – кричит Саския на вершине.

Я несусь за ней вниз по другой стороне горы, где не бывала еще ни разу. Когда Саския заворачивает, паудер взмывает вверх, покрывая мои губы и щеки. Спуск длинный, где-то приходится подпрыгивать – на склоне имеются места, напоминающие трамплины для прыжков на лыжах, и иногда в воздухе меня закручивает. Пару раз я падаю, но это не так больно, как падать на лед в хафпайпе, и я чувствую себя неуязвимой.

Позднее, на склоне горы ниже хафпайпа, я замечаю утес и готовлюсь спрыгнуть с него, как с трамплина. Саския прыгает вслед за мной и приземляется гораздо дальше по склону. Проклятье.

– Давай повторим, – предлагаю я.

Но вместо того чтобы скатиться до причальной платформы подъемника, где он забирает тех, кто желает подняться на вершину, я отстегиваю сноуборд, подхватываю его под мышку и иду вверх пешком. Саския пыхтит у меня за спиной. Пытаясь привести дыхание в норму и судорожно хватая ртом воздух, я снова пристегиваю сноуборд. На этот раз я еду строго по прямой, чтобы уж точно приземлиться дальше ее. Она прыгает после меня и приземляется еще дальше. Я опять отстегиваю сноуборд, чтобы попытаться еще раз.

Мы поднимаемся все выше и выше. Это становится опасно. Таких длинных разгонов перед прыжком со склона я никогда не делала.

Еще один прыжок, приземление, от которого, как кажется, встряхивает все кости, – и Саския приземляется рядом со мной, чуть-чуть дальше по склону.

– Эй! – кричит кто-то сверху. Я поднимаю голову. С плато наверху нам машет Кертис. – Что вы там делаете? Труба сегодня просто сказочная.

Мы с Саскией смотрим друг на друга, мы обе потные и дышим с трудом.

– Пойдем? – спрашивает она.

К моему раздражению от вмешательства Кертиса примешивается чувство облегчения. Если бы не он, я не знаю, как далеко могло бы зайти наше соперничество.

И вообще остановилась бы одна из нас.

Глава 17

Наши дни

Я лежу и дрожу на своей узкой кровати. Простыни кажутся не просто холодными, а ледяными. Я накрылась двумя одеялами, но этого недостаточно. Мне нужно еще одно. Я видела целую стопку одеял в бельевой, но мне не хочется туда идти.

У меня в голове крутятся вопросы. Кто заманил нас сюда и с какой целью? Кто-то из моих друзей убил Саскию? Или Кертис прав? Она жива и здорова, и прямо сейчас прячется где-то в этом здании?

Я дюжину раз вылезала из кровати, чтобы проверить, заперта ли у меня дверь. Без телефона я понятия не имею, сколько сейчас времени, но такое ощущение, что я лежу здесь уже несколько часов. Мои последние часы сломались, когда я забыла их снять, прежде чем залезть в джакузи в спортзале, и я не стала покупать новые. В зале кругом висят часы, а в остальное время мне легче посмотреть на телефон.

Я не могу спать. Мне слишком холодно. Я кладу подушку себе на грудь, надеясь, что она хоть как-то поможет – все-таки еще один слой, но пользы от нее никакой. Придется набраться смелости и выйти в коридор за дополнительным одеялом. У меня в комнате кромешная тьма. Я на ощупь пытаюсь добраться до выключателя, чтобы включить свет. Вот он наконец. Затем я выхожу в темный коридор, где тоже включаю свет.