Дрожь

Он смеется и прижимает меня покрепче. Мне следует вставать, но у него в постели так тепло. Я прижимаюсь к нему и обнимаю. Он гладит меня по волосам.

– Ты когда-нибудь делала флипы?

Я качаю головой.

– А хочешь?

– Придется.

Я уже какое-то время тому назад поняла, что с моими стрейт-эйр и вращениями я могу дойти только до определенной черты. Если я хочу подняться выше в рейтинге, то мне придется добавить флипы к моим обычным заездам по хафпайпу. Саския может выполнить мактвисты.

– Я тебя научу, – говорит Брент.

– Классно!

– Я схожу с тобой на батут, если хочешь, но попозже.

– Погоди-ка! Здесь и батут есть?

– Да, в спортзале.

– Проклятье! Как же я могла этого не знать? Готова поспорить: Саския там постоянно тренируется.

– Ага.

Я издаю стон – ему в грудь.

– Я давным-давно не была на батуте. До одиннадцати лет я занималась гимнастикой. Тогда я могла делать бэкфлипы.

– Тебе следовало продолжать тренировки.

– Можешь мне этого не говорить. Мои родители не могли себе это позволить.

Они тратили все деньги на занятия регби моего брата. И это дало результат – Джейк играет за «Орлов Шеффилда». Но я до сих пор чувствую себя уязвленной.

В четырнадцать лет я устроилась на работу по субботам – на местном сухом склоне и перешла на сноубординг, потому что могла кататься бесплатно. Я достигла того, чего достигла, сама, без чьей-либо помощи. И это меня мотивирует. Таким образом я показываю отцу средний палец.

Брент запускает руку мне под футболку и кладет на бедро.

– Нам пора. Если только…

– А у тебя останутся силы на тренировку?

Но мое тело уже отвечает ему. Он ухмыляется

– Ты же говоришь с лицом «Смэш». Забыла?

Мой телефон пищит: пришло сообщение.

– Мне нужно его проверить, – говорю я. – Моему брату на этой неделе должны оперировать колено.

Я ныряю в рюкзак за телефоном, но сообщение пришло не от брата. От Саскии.

«Я заказала тебе кофе. Встретимся у фуникулера, чтобы подняться первыми?»

Сноубординг с Саскией или постель с Брентом? Мне легко принять решение. Я вылезаю из кровати.

– Прости, я забыла, что должна встретиться с Саскией.

– С Саскией? – переспрашивает он напряженным голосом.

Я натягиваю свою одежду.

– У тебя с ней проблемы? Она твоя бывшая? – Он качает головой. – Но ты с ней спал?

– НЕТ.

Меня поражает резкость его ответа. Она определенно вызывает в нем сильные эмоции, но я не могу понять почему. Брент теперь тоже одевается.

– У меня нет времени завтракать, – говорю я. – У тебя тут, случайно, нет «Смэш»?

Брент кивает на ящик в углу.

– Угощайся.

– Спасибо. Встретимся на горе.

– Да, конечно.

Я проглатываю содержимое банки и морщусь при этом – вкус отвратительный, потом быстро ухожу. Ночью шел снег, дороги покрывает белый слой толщиной сантиметров пятнадцать. Машины ползут по главной улице, цепи противоскольжения звенят подобно колокольчикам на санях. Я обращаю внимание на украшения в витринах магазинов, на рождественские гирлянды, протянутые над головой, и внезапно понимаю, что сегодня Рождественский сочельник. Зимой я никогда не слежу за временем. Имеет значение только катание.

Я забегаю в свою крошечную квартирку, подхватываю сноуборд и все остальное, что мне требуется на горе, засовываю несколько батончиков мюсли в карман куртки и снова убегаю. Мне приходит в голову, что Саския могла что-то подсыпать мне в кофе, но я буду осторожна, да и она должна понимать, что я не полная дура.

Но все равно у меня в животе какое-то странное ощущение, когда я трусцой бегу по улице со сноубордом под мышкой. Это все нервы. Я спешу к причальной платформе, откуда начинают свой путь вверх вагончики фуникулера. Я чувствую себя так, словно иду на свидание. Мы будем только вдвоем? Она и я?

Солнечные лучи под углом падают на вершины гор и окрашивают склоны в оранжевый цвет. Саския сидит на верхней перекладине деревянного забора, качает ногами в ботинках, в каждой руке у нее по стаканчику. Мне ее поцеловать, обнять или что-то еще сделать? Почему я так нервничаю?

Она спрыгивает с забора и сама чмокает меня один раз, ее губы кажутся теплыми, когда прикасаются к моей щеке этим морозным утром. Ее духи бьют мне в нос, запах сладкий и сильный.

– Вот, возьми, – протягивает она мне один из стаканчиков.

– С водкой? – спрашиваю я.

Она смеется и поднимает свой сноуборд, который лежал в снегу.

– Пошли.

Вагончик фуникулера быстро несется вверх. Мы с Саскией стоим у окна из оргстекла. Мы касаемся друг друга локтями и маленькими глотками попиваем свой кофе.

– Что это за духи? – спрашиваю я.

– «Черная орхидея» от Тома Форда. Тебе нравится?

Я не отвечаю сразу. Я в сомнениях. Запах тяжелый и экзотический, такой запах можно или любить, или ненавидеть. Как и саму Саскию.

– Не уверена, – говорю я.

На склоне внизу видны петляющие следы какого-то маленького животного – может, зайца, а может, горностая. Ели склоняются под тяжестью недавно выпавшего снега. Чем выше мы поднимаемся, тем глубже сугробы.

– Хочешь подняться на ледник? – спрашивает Саския. – Покататься по свежему снегу?