Дрянь

Таким образом, методом исключения остается гастроном. И кстати, самое время участковому инспектору вспомнить о своих обязанностях, посетить криминогенную точку.

Но посетить оказалось не так просто. Толпа вокруг входа в винный отдел стояла плотно, как на митинге. Все лица были повернуты к высоким ступеням, на которых заметно пьяный парень с мучнистым нездоровым лицом и в сером грязном халате на голом волосатом торсе руководил процессом. Властью, данной ему высоким званием гастрономовского грузчика, он бесцеремонно материл и отпихивал всех напиравших, держа оборону цитадели. Стоявшие впереди не обижались ни на ругань, ни на тычки, потому что тоже знали про него, что он — власть, но не напирать не могли, ибо на них жали задние. Внутрь запускали пятерками, при этом, как только дверь открывалась, кто-нибудь предпринимал отчаянную попытку влезть без очереди, и возникал скандал. Впрочем, по утреннему времени до мордобоя не доходило.

— Чего дают? — спросил я красную плотную шею, обладатель которой терся на периферии, поднимаясь на цыпочки и стараясь заглянуть поверх голов.

— Партейное вино привезли, — ответила шея, не оборачиваясь.

Пристроившись в сторонке под деревом, газон вокруг которого был истоптан стадом бизонов и напоминал к тому же обширную плевательницу, я принялся наблюдать. Очень скоро я заметил, что царь горы в сером грязном халате проявляет свою агрессивность выборочно. Несколько одних и тех же потертых и не слишком трезвых личностей нечувствительно проскакивали у него под рукой, когда дверь отворялась, впуская или выпуская очередных клиентов. Вскоре потертые вываливались наружу, нагруженные бутылками с водкой и портвейном. Их уже ждали. Тариф или был известен, или обговорен заранее — расчет происходил мгновенно. Получил свое и обладатель красной шеи, так и не повернувший головы в мою сторону: незнакомый милиционер смущал его не больше, чем дерево, которое он подпирал. Отстрелявшись, ястребки устремлялись буравить толпу для нового захода.

Тэк-с, подумал я, этот бизнес мы, конечно, прекратим. Но не сей секунд. Одиночным кавалерийским наскоком такие дела не делаются. Тут, как сказал бы Дыскин, нужно провести ме-ро-при-ятие. Хорошо бы выяснить, кто из администрации, кроме мучнистого грузчика, в доле. Но это я, пожалуй, размечтался…

И тут мои размышления прервало появление на ступеньках магазина нового лица — сиреневого в крапинку. Сам Бог за мое долготерпение посылал мне Парапетова, утыканного, как ежик, бутылочными горлышками. Погруженный в свое увлекательное дело, он остановился в каких-нибудь пяти шагах от меня и приступил к распределению заказов. Я свистнул легонько, Парапетов обернулся и чуть не выронил из рук драгоценную ношу. Я поманил его пальчиком. Слепо сунув кому-то оставшиеся напитки, он рысью бросился ко мне. На лице его подпрыгивала жалкая улыбка.

Но в мои планы не входило немедленно начать его воспитывать. Поэтому я спросил строго и деловито:

— Пузыря не видел?

— Пузыря? — удивился Парапетов. — Так вы ж его того… упекли вчера… на десять суток.

— Ах да, — сказал я на всякий случай. — А Вальку-хромого?

— Хромой вроде в деревню уехал, к братану.

— Петр Сергеич здесь? — продолжал я расспрашивать.

— Шляпа, что ли? Был тут. А сейчас не видать.

— Куда делся?

— Может, в «Пяти колечках»? — предположил Парапетов, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу: неслышимая труба звала его туда, в магазин. Может, он пивком перекладывает?

— Пошли со мной, покажешь, — мотнул я головой, и на цветистой парапетовской физиономии проступила неподдельная мука. Он тоскливо оглянулся назад, на поле своей плодотворной деятельности, и пришлось мне добавить сурово: — Пошли, пошли, а то я вам сейчас устрою коммерцию… в компанию к Пузырю.

Я повернулся и пошел, не оглядываясь, боковым зрением видя, что он покорно семенит следом.

«Пять колечек» — так называют в нашем районе пивную, открытую в бывшей временной олимпийской столовой, собранной из готовых железных блоков. После Олимпиады разбирать ее, конечно, никто не подумал, приспособили сперва под склад стеклотары, а потом, когда утихла борьба с пьянством и алкоголизмом, под пивной бар-автомат Местечко тоже вполне криминогенное, но, слава Богу, уже не на моей территории.

В зале было гулко и душно как в бане. Люди с кружками со всех сторон облепили мокрые от пива стоячие столы. Под ногами шелестел мусор, рыбья шелуха. Дальняя стена терялась в слабом свете. Я приуныл: черт побери, как мы будем здесь кого-то искать?!

Но Парапетов был тут, как у себя дома. Он шнырял между столиков, словно рыбка средь родных кораллов, я еле поспевал за ним.

— Вон Шляпа! — услышал я через пару минут его победный клич и увидел того, на кого он указывал.