Древние тени

— Думаю, здесь вовсе нет жизни в том виде, как мы ее представляем, — ответила женщина.

— А это что? — снова подал голос ребенок, показывая на башни, обернутые бледно-розовой тканью. Те что-то шептали, словно переговариваясь.

— Ты слишком чувствителен, Снафлз, — сказала женщина — Надеюсь, это пройдет со временем.

Подул ветер. Стоявшие у дороги здания изогнулись и тоже стали что-то нашептывать. В синих потоках воздуха, словно рой чудовищных насекомых, закружились куски гранита, мрамора, сланца, известняка. Вокруг, у земли, заплясали языки пламени.

Вскоре дорога раздвоилась. Женщина и ребенок остановились. Неожиданно чуть вдали, у обочины одной из дорог, они увидели выстроившиеся в ряд человеческие фигуры. По виду это были мужчины: все в шляпах с перьями и плащах. Столь же внезапно путники увидели невесть откуда взявшуюся карету, в окне которой мелькнуло миловидное лицо дамы. Когда карета поравнялась с людьми в плащах, те, как один, сняли шляпы и отвесили глубокий поклон, коснувшись плюмажами земли и выставив кончики упрятанных под плащами ножен с оружием.

Женщина окликнула незнакомцев и потянула к ним мальчика, но те пропали, словно растаяв в воздухе, а на их месте поднялись пальмы, которые, склонив друг к другу вершины и переплетясь меж собою листьями, казалось, собрались закружиться в любовном танце. Женщине вдруг почудилось, что за пальмами она видит площадь, а на ней — своего отца, но, когда вместе с сыном подошла ближе, то увидала только статую. Невдалеке от статуи бил фонтан, а за его многоцветными струями женщина разглядела лица своих друзей, с которыми коротала время в далеком детстве. Внезапно женщина услышала чей-то голос, раздавшийся у самого ее уха: «Ты прославишь Арматьюс, Дафниш». Она вздрогнула, обошла фонтан, но вместо своих друзей увидела четырех птиц, важно вышагивавших на перепончатых лапах в полосе света. Неожиданно раздалось пение. Пели хором на незнакомом женщине языке, но она почувствовала, что песня о печали и радости, о любви и смерти. Когда песня кончилась, раздался жалобный стон, а за ним звон колокольчиков, который сменили нежные звуки арфы. Затем послышался хохот.

— Как во сне, — сказал мальчик. — Мне нравится, мама.

— Наваждение, — прошептала женщина — Мы в ловушке.

Внезапно стоявшие у дороги строения изменили свои очертания и на какой-то миг превратились в сооружения, в которых женщина признала постройки из своего времени.

— Если здесь отсутствует время, то не должно существовать и пространства, — вновь прошептала она. — Все, что мы видим, иллюзия.

Взглянув на сына, женщина предложила:

— Нам лучше вернуться в машину, Снафлз. Снова раздалось пение, но на этот раз на понятном путникам языке. Пел молодой мужчина.

Десять раз появлялись в небе армады машин,
Раскрашивая высь искристыми струями.
Но только твой чистый голос,
Исполненный сладостного смятения,
Перекрывал рев моторов.
Вспомни, Налорна, вспомни ту ночь.

Мужской голос сменился голосом пожилой женщины:

Как бы я хотела снова испытать тот восторг,
Когда доблестные герои преклоняли предо мною колени
И называли меня красавицей.
Обернитесь, грезы, явью, и я назову себя трижды благословенной.
О Бессмертные Владыки, подарите и мне бессмертие.
Я — Налорна, которую любили отпрыски небесных богов.

Песню продолжил старческий мужской голос:

О Налорна, как много тех, кто любил тебя,
Уже нашли свою смерть,
Уподобившись птицам, падающим от выстрела.
Сначала они поднимались в небо,
А потом падали вниз, распластав руки,
Сквозь небесный огонь, омывавший их бездыханные тела.
Вспомни, Налорна, вспомни ту ночь.

Затем снова раздался молодой мужской голос:

Десять раз, о Налорна, пролетал в небесах тот флот,
Десять рук салютовали тебе,
Десять губ целовали десять гирлянд,
Десять трепетных вздохов опускались к тебе.
Ты же, преисполненная гордыни,
Вскинула руки и указала на юг.
Вспомни, Налорна, вспомни ту ночь.

Слушая песню, женщина старалась осмыслить ее слова, чтобы получить хоть какую-то информацию, но невидимые певцы снова перешли на незнакомый язык.