Дредноуты

– Нам с вами, – продолжал Эссен, – предстоит решить, где и как именно мы сможем активизировать деятельность флота, и в чём эта активизация может быть выражена.

Чувствовалась, что Эссену не слишком нравится «высочайшее повеление», но приказ есть приказ, особенно в военное время.

– Полагаю, – начал адмирал Небольсин, – что действия наших лёгких сил в Рижском заливе и у Моонзундских островов могут произвести желаемый эффект. А если обстрелять линейными кораблями приморский фланг германской армии, то такие действия наверняка вызовут энергичные ответные меры со стороны неприятеля.

– Для выполнения этой задачи будет достаточно 2-й бригады линейных кораблей, – поддержал его Бахирев. – Плюс бригада крейсеров – «Баян», «Адмирал Макаров», «Олег» и «Богатырь», – эскадренные миноносцы и подводные лодки. После гибели на наших минах «Фридриха Карла» и потопления английской субмариной «Принца Адальберта» у немцев на Балтике только «Роон» и «русалки»[30]; «Принц Генрих», по нашим сведениям, переведён в статус штабного корабля. При таком соотношении сил мы можем рассчитывать на успех, если, конечно, германцы не бросят против нас эскадру «кёнигов» и «кайзеров».

– Именно этого от нас и хотят, – уточнил Эссен. – Союзники желают, чтобы мы оттянули на себя часть германских кораблей первой линии, а как мы это сделаем, их уже не волнует. Я не уверен, что появление в Рижском заливе четырёх наших броненосцев вынудит Шеера перевести на Балтику свои дредноуты.

– Помнится, в прошлом году, – возразил адмирал Канин, – одно опасение появления наших линкоров у германских берегов заставило его это сделать. Не думаю, что теперь он будет действовать по-иному. А «гангуты» в море можно и не выводить: пусть стоят в полной готовности в Гельсингфорсе, откуда до Моонзунда рукой подать.

– Дай-то бог, – задумчиво проронил командующий флотом. – Что ж, будем готовить операцию.

– А почему бы нам, – подал голос начальник минной дивизии адмирал Колчак, – не осуществить другую операцию, смелую и дерзкую?

– Что вы имеете в виду?

– Нападение на Кильский канал. Чем мы хуже германцев, подложивших англичанам основательную свинью в Порт-Саиде? Если мы ударим по Килю всем линейным флотом, немцы всенепременно введут в дело свои дредноуты: канал – это не шутки. И мы…

– Давайте-ка без фантастики, Александр Васильевич, – перебил его Эссен. – Суэц – это канава, прокопанная в песке, а Кильский канал – сложное инженерное сооружение со шлюзами, и охраняется он куда серьёзнее. И немцы – это вам не бедуины. Вот прибудете на Чёрное море, там и реализуйте свои прожекты, а здесь этого делать не стоит.

Колчак сконфуженно замолчал, а Эссен, подводя итоги, произнёс:

– Итак, попробуем очистить Рижский залив и Моонзунд от неприятельских сил. А заодно обстреляем фланг германских войск, наступающих на Ригу: такой демарш немцы наверняка не оставят без внимания. И если нам придётся ввести в дело «севастополи», это не должно нас пугать. Да, они бронированы слабее немецких дредноутов, зато вооружены более мощной артиллерией.

* * *

К Моонзундским островам вышли четыре корабля 2-й бригады линкоров Балтфлота. Первыми шли систершипы «Андрей» и «Павел»: последние и самые мощные броненосцы русского флота. Сплошь облитые бронёй – огненные вихри японских фугасов, рвавших тела русских кораблей, надолго запомнились всем участникам русско-японской, – с увеличенной до восьми дюймов артиллерией среднего калибра и пятидюймовой противоминной артиллерией, рассчитанной на поражение крупных эскадренных миноносцев, эти корабли ничем не уступали своим зарубежным одноклассникам. Но волны морей давно уже пенили дредноуты, и сплошная броня, неизбежно тонкая, уже не давала надёжной защиты от новых бронебойных снарядов, протыкавших её как бумагу.

За «андреями» шли ветераны: «Цесаревич», носивший на корпусе снарядные шрамы, полученные броненосцем 28 июля 1904 года в бою в Жёлтом море, и «Слава», похоронившая всех своих собратьев в Цусимском проливе и в первый раз разрядившая свои орудия не по врагу, а по своим – по взбунтовавшейся крепости Свеаборг. С обоих бортов додредноуты прикрывали крейсера: «Олег» и «Богатырь», ветераны русско-японской войны, и «Адмирал Макаров» с «Баяном» – новые корабли, по чьему-то недомыслию (если не сказать хуже) выстроенные по устаревшему проекту. Охранение обеспечивали эскадренные миноносцы – восемь «пограничников» и «всадников», высматривавших в волнах вражеские перископы.

На мостиках кораблей царило напряжённое молчание: офицеры знали, что эскадре поручено сыграть роль приманки, предназначенной выманить в Балтику дредноуты Флота Открытого моря, и это не приводило их в безудержный восторг. Но дисциплина, царь и бог военных моряков, делала своё дело, и корабли шли, разбрасывая форштевнями шипящую пену. «Что ждёт нас в Рижском заливе и у Моонзунда?» – думали лейтенанты и мичманы, но молчал: такие вопросы не принято задавать вслух.