В Хармбахе не было ни одного волшебника: отчего-то орийки не посчитали нужным ставить в единственном открытом порту страны наблюдателя с Даром. Возможно, они верили, что Ора сама решит, кого пускать, а кого не пускать, и отчасти они оказались правы. Ору что-то встревожило, и из снегов поднялись вальтууры. Чем бы они ни являлись. В Хармбахе можно было оставлять отметки без опасений, что их увидят не те глаза. Но в Карденвиге жила Орза, старуха внимательная, полная подозрений, как и все старые волшебники, чей разум не притупился с годами. Что делать, если надо оставить послание там, где лишние глаза есть, но так, чтобы эти глаза не увидели… куда не пойдет старая волшебница, стоящая буквально по правую руку от верховной власти в государстве? Волшебник ухмыльнулся, потому что ответ оказался довольно прост.
Общее отхожее место он нашел по запаху: огромная яма за длинным зданием оленятни. Едва ли старуха утруждает себя прогулками по морозу ради отправления естественных нужд — за ней ходят слуги. Как раз на стене оленятни и поблескивало невидимое простым смертным сообщение.
«Как же здесь холодно… не понимаю, как они могут жить на этом проклятом острове! Впрочем, это уже не столь важно! Я смог добраться до Карденвига без происшествий, пришлось отводить этим женщинам глаза, прятаться и воровать еду, но я все же добрался! Однако оставаться здесь нельзя: у старухи везде глаза, и меня уже ищут! Попытаюсь собрать еды в дорогу — нужно бежать! Теперь только на запад. На Оре, заселенной людьми, негде спрятать целую библиотеку. Если ты читаешь это, значит, ты тоже добрался сюда. Будь осторожен! Лучше всего — беги прямо сейчас!»
Тобиус задумчиво прикусил губу, перечитывая послание. Если его предшественник не сгинул здесь, то отправился дальше… на запад? Выйдя из-за оленятни, волшебник посмотрел в сторону чертога.
Ворота пиршественного зала были открыты нараспашку, из них, сопровождаемые орийками, в клубах теплого ароматного пара шли полупьяные женихи. Шли с песнями и смехом, громко топая по крытым пандусам в сторону второго из самых больших зданий Карденвига, того, что стояло над пропастью. Среди них шел и Томех. Диморисиец выглядел трезвым, и происходящее его явно сильно настораживало, в отличие от остальных гостей Оры. Нет, были и еще двое совершенно трезвых, спокойно вышагивавших впереди женихов: стиггиец и эригеец. Тобиус разглядел самоуверенную улыбку на красивом лице Балахаса и кровожадный оскал на роже Монго. Времени на раздумья оставалось всего ничего, соблазн украсть еды и сбежать под шумок оказался велик, но уж очень подозрительной выглядела эта процессия, и диморисиец был там.
Тобиус ринулся к крытым дорожкам и вскоре присоединился к группе соискателей под недоумевающими взглядами орийских воительниц.
— По нужде ходил, — пояснил он громко.
— Мудрейший, — прошептал Томех, — что-то происходит…
— Вижу. Что-то недоброе.
— Ой-ой-ой-ой-ой, — тихо зачастил диморисиец, — ну как чувствовал! Неприятности, одни неприятности!
— Отставить панику! Я еще не знаю точно, что будет, но ты держись меня: если что, так шарахну, что все здесь запылает.
Ворота здания над пропастью раскрылись, проглатывая людей. Орийки внутрь не последовали, а когда прошли все мужчины, ворота закрылись, оставив их почти в полной темноте. Вокруг сомкнулись каменные стены, пропитанные холодом, и лишь один тусклый источник света манил далеко впереди. Судя по звукам и ругательствам, некоторые из особо пьяных соискателей руки конани плохо могли держаться на ногах в темноте.
— У тебя оружие с собой?
— У всех с собой, — ответил Томех. — Эти бабы даже следили, чтобы у всех было оружие.
— Значит, нам придется его использовать. Идем.
— Ты-то чего не улетел, мудрейший?
Волшебник поморщился, задаваясь тем же вопросом. К тому же его немного раздражало традиционное диморисийское обращение.
— А мне интересно, что дальше будет.