Драконов бастард

Прежде Тобиус никогда не видел мимика в его исходном облике — эти подражатели проживали жизнь, имитируя образы разных предметов, как диктовал им их инстинкт самосохранения. Оказалось, что мимик похож на серый полупрозрачный студень, в котором виднелись протоки вен и содрогающиеся комки органов. Большая жженая рана расползалась по этому студенистому веществу, заставляя его тлеть. Тобиус наложил свои лучшие целительные чары, ему подурнело, он находился на грани выносливости, но вкладывал в исцеление всего себя. Увы, лечебная магия, которая помогла бы человеку, крайне слабо действовала на магического перевертыша. Распространение страшного ожога остановилось, края раны удалось стянуть, и вскоре на полупрозрачной коже появился уродливый бугристый рубец. Тело мимика сжалось в несколько раз, и он тихо, жалобно урчал.

— Прости меня, прости меня, прости, — бормотал волшебник, бережно укладывая питомца в сумку, — я не могу сейчас лучше тобой заняться, меня вот-вот убьют, прости, я отдам тебя лучшим бестиологам и анимагам, как только мы выберемся, умоляю, потерпи немного!

Мимик был плох, очень плох, какие-то важные процессы в его теле остановились, возможно, он лишился жизненно важных органов, и, несмотря ни на что, Тобиус почти не сомневался, что несчастное создание вот-вот умрет. От удара заклинанием, которое он, Тобиус, и придумал.

Трясущимися руками маг поднес ко рту последний фиал грибного отвара и осушил его. Стекло скрипело под подошвами сапог, пока он шел к участку стены с зияющим проломом. Шивариус не мог открыть проход в кабинет Гаспарды и просто пробил себе путь. Внутри царил полный хаос, от былого уюта и атмосферы, царившей в том помещении, не осталось и следа, везде зияли ранами следы боя, и обломки гранитного грифона валялись под ногами. Судя по тому, как они выглядели, последний страж свирепо сражался, не пуская архимага к Сердцевине, но и он пал. Шивариус сметает со своего пути все и вся, бездумно убивает любого, кто мешает ему свободно пройти, и одним из этих «любых», к своей беде, был Тобиус. На полу, в том месте, на котором прежде сидел грифон, имелась еще одна дыра, проход на ступеньки короткой лестницы. Спустившись по ней, Тобиус оказался в Сердцевине.

В летописях говорилось, что во времена распада Гроганской империи Ордерзее был не то поселком, не то крошечным городком ничем не лучше и не хуже других крошечных городков в этой самой западной провинции страны. Сделать Ордерзее столицей основателя королевской династии Гатморга Карторена надоумили его ближайшие советники-маги. Их привлекала близость места силы рядом с этим городком, и они пожелали поставить на том месте оплот магии, который сослужит королевству великую службу в грядущем. Гатморг прислушался к совету, и спустя века Ордерзее вырос в десятки раз, облачился в камень стен и стал прекрасным городом. Академия же поднялась на священном месте, питаемая щедрым источником магии, как великое дерево, уже немолодое, но все еще прочное и цветущее… Так было принято считать, хотя в теле любого древа найдутся гады, точащие его изнутри.

Маги прошлого, выражаясь фигурально, взяли природный источник волшебства, разливавшегося вокруг — подземный ключ, — и создали из него упорядоченный и управляемый резервуар с огромной магической мощью внутри — колодец. Сила этого колодца текла в стенах Академии, питала ее воздух и всех ее учеников. Несомненно, Сердцевина была самым ценным сокровищем Академии, и Тобиус смог впервые увидеть ее, встать рядом с ней в узкой круглой комнате, из пола в потолок, или из потолка в пол, которой, если угодно, бил живой волнующийся столб насыщенной синевы, переплетающейся со струйками бирюзового цвета. В Сердцевине жила сама магия.

Тобиус применил Истинное Зрение и смог вычленить на фоне ослепительного искрящегося потока чистой силы паутину сложного заклинания, питающегося от щедрости Сердцевины. Этого заклинания, созданного архимагом, он не смог бы разорвать ни за какие посулы, рассеять или растворить — тоже, потому что оно было защищено от всех простых способов разрушения чар, и лишь волшебник более сильный, чем создатель тех чар, смог бы разрушить их грубой силой. Но Тобиус мог перерезать некоторые энергетические линии, которые непосредственно поглощали магию, потому что у него был браслет в виде акульей челюсти. Наставники справедливо посмеялись над ним, когда он показал им заклинание Рвач, — оно не показалось им очень полезным, и за все время своего путешествия он всего пару раз его использовал.

Но вот светящиеся акульи челюсти появились на его пальцах, и волшебник протянул руку к паутине чар. Клац — и одна из нитей оборвалась. Где-то наверху, в небе, непробиваемый барьер вздрогнул. Рвач клацал, перекусывая стабилизационные потоки и завитки подпитки, а барьер все громче и громче скрипел, будто металлическая стена, сгибаемая безжалостным давлением.

— Что это ты задумал, щенок?