Драгоценный камень

– Родди, полицейские не должны нас застукать… иначе мы попадем в тюрьму… и у меня заберут моего ребенка… Родди, я не могу допустить, чтобы ребенок родился в тюрьме! Родди…

«В тюрьме? Господи! Какая околесица. И кто же, черт возьми, этот Родди?»

А Слоун в это время снился тревожный сон.

Чикаго, ноябрь, 1975

Слоун беременна на седьмом месяце, а выглядит, будто уже на сносях. На ней темно-серый костюм – брюки специальные, для беременных, и травянисто-зеленый свитер, обтягивающий большой живот. Она сидит напротив Родди Даниэльса. С этим человеком ее связывает очень многое. Разумеется, время от времени они делили постель, но в их отношениях это не главное. Они сидят в красной виниловой кабинке в небольшом грязном кафе.

– Сэмми, думаю, ты попусту беспокоишься, – сказал он, откусывая сосиску. – Полицейские нас не выследили, а у старухи просто поехала крыша. Ты понимаешь, о чем я?

– Родди!

– Ты знаешь, что это правда, – твердил он. – Она же совершеннейшая простофиля.

– Я как будто вся в дерьме, Родди.

Он громко рассмеялся:

– Брось ты, Сэмми! Дело сделано, и времени уже прошло до черта. Чего сейчас-то пугаться!

– Это не страх… вернее, не совсем страх, – еле слышно вымолвила она. – Неужели ты не понимаешь, что ребенок…

– Этот ребенок может тебе дорого обойтись. – Родди сделал большой глоток кофе. – Как ты покроешь все расходы? Найдешь работу? А как в таком положении найти работу? Даже с твоим дипломом колледжа лучшее, на что ты можешь рассчитывать в данный момент, это место официантки в такой закусочной, как эта. Или, возможно, тебе удастся пристроиться к Келли, но там, сама знаешь, слишком много не платят.

Она нахмурилась:

– Не напоминай мне об этом.

– Ты хочешь, чтобы у этого ребенка было все, верно?

– Да, и ты это знаешь. – Она начала есть. – И я хочу, чтобы это «все» включало и мать. Предпочтительно такую, которой не светит срок по статье от десяти до двадцати.

– Зря паникуешь.

– Родди, я выхожу из игры…

* * *

– Родди, я выхожу из игры… Я не хочу, чтобы мой ребенок родился в тюрьме…

Пораженный, Джордан смотрел на нее. Кто же такой этот Родди?

Почему Слоун боится, что ребенок может родиться в тюрьме?

– Когда я смогу увидеть маму? – спросил Тревис.

– Через какое-то время, – сказал Джордан. – Она еще не совсем пришла в себя. У нее не прекратились боли, так что вводят успокаивающие препараты.

– Но она поправится?

– Конечно, – быстро ответил Джордан. – Но ей придется задержаться здесь на некоторое время.

Тревис огорчился:

– Но когда же я смогу увидеть ее?

– Может быть, завтра. – Джордан похлопал мальчика по плечу. – Завтра будет видно.

Тревис неохотно кивнул:

– Ладно.

– А сейчас, я думаю, тебе лучше отправиться с Эммой домой.

Тревис хотел возразить, но Джордан опередил его:

– Здесь можно только сидеть и ждать, а это куда удобнее делать дома.

Тревис смотрел вниз, на свои кроссовки.

– Ладно.

– Если что-то изменится, я позвоню тебе, – заверил его Джордан. – Даю слово. – Он обратился к экономке: – Эмма, проследите, пожалуйста, чтобы Тревис лег сегодня пораньше.

Она кивнула:

– Мистер Филлипс, не смею советовать вам, но вы тоже должны хоть немного отдохнуть.

– Да, – устало отозвался он. – Я отдохну… как только выяснится, что с моей женой все в порядке.

Эмма улыбнулась:

– Уверена, все будет хорошо.

Джордан смотрел им вслед, пока они не скрылись в лифте. «Не Тревис ли тот ребенок, который мог родиться в тюрьме?»

Слоун открыла глаза. Вначале все расплывалось, она различала лишь светлое и темное. Рот был как будто набит ватой. Вначале Слоун не удавалось выговорить ни слова.

– Воды…

Над ней кто-то наклонился, заслонив ослепительно белый свет, от которого ее лицу было тепло. Она не знала, кто это. Потом ощутила знакомый запах одеколона.

– Джордан…

– Я здесь, любовь моя, – нежно отозвался он.

Наконец все стало отчетливым.

– Где я? – спросила Слоун слабым голосом. «В госпитале. Я все еще в госпитале. Значит, произошло что-то ужасное». – Ребенок…

– Ш-ш-ш. Тебе нельзя волноваться.

«Он что-то от меня скрывает. Это видно по его глазам».

– Джордан… что с ребенком?..

– Доктор говорит, что ты скоро поправишься. – Он ласково коснулся ее лица, погладил волосы.

«Что с моим ребенком? – кричало все у нее внутри. – Скажи мне!»

– Ребенок…

Тишина.

– Почему ты… не говоришь мне? – Слоун уже знала, но не хотела верить в это.

Джордан отвел глаза:

– Ребенка… ребенка не будет.

Хотя Слоун уже знала это, ей нужно было время, чтобы свыкнуться с этой мыслью.

– Как это не будет? Что, его у меня забрали? И ты позволил им сделать это?

– Нет. – Джордан решительно замотал головой. – Я не позволял им ничего…

– Ты сам говорил! – Слоун заплакала. – Ты сказал, что дашь разрешение на то, чтобы…

Он посмотрел ей в глаза:

– Я сказал только, что сделаю все необходимое, лишь бы спасти твою жизнь!

– Будь оно все проклято.

– Но ты умерла бы!

– Будь оно все проклято, – вяло повторила она, не глядя на него.

– Тебе не прерывали беременность, – наконец сказал он.

Слоун тяжело вздохнула:

– Но ты же сам сказал.