Драгоценности солнца

Она зашла внутрь старых руин, крышей которых было парившее над головой небо:

— Я думаю, она дает мне урок — как стать Джуд менее чем за шесть месяцев.

— И как, справляешься?

— Возможно, — она обвела пальцами огамическую вязь и на секунду, всего лишь на секунду, ощутила теплое покалывание.

— А какой хочет быть Джуд?

— Это слишком общий вопрос, на который можно дать слишком много простых ответов: счастливой, здоровой, успешной.

— А разве ты не счастлива?

— Я… — ее пальцы снова затанцевали на поверхности камня, по очереди прощаясь с ним. — Я не была счастлива, преподавая, особенно в конце. У меня это не очень хорошо выходило. А отсутствие способностей к тому, что ты выбрала делом всей жизни, приводит в уныние.

— Твоя жизнь еще очень далека от конца, так, что у тебя еще более чем достаточно времени, чтобы сделать новый выбор. И я готов поспорить, что у тебя это получится намного лучше, чем ты веришь.

Она бросила на него быстрый взгляд, а потом снова принялась ходить:

— Почему ты так думаешь?

— Потому что за то время, что я провел с тобой, я слушал тебя и изучал.

— А почему ты проводишь со мной время, Эйдан?

— Ты мне нравишься.

Она снова покачала головой:

— Ты меня не знаешь. Если я сама не могу понять себя, как ты можешь меня знать?

— Мне нравится то, что я вижу.

— Так это физическое влечение.

Его подвижная бровь снова взлетела вверх:

— И с этим у тебя проблемы, так?

— Вообще-то, да, — с трудом, но ей удалось развернуться и посмотреть ему в лицо. — Как раз над этим я и работаю.

— Я надеюсь, что ты работаешь быстро, потому что я хочу насладиться тобой.

Она дышала медленно и осторожно — у нее перехватило дыхание:

— Я не знаю, что ответить на это. В моей жизни никогда не было подобных разговоров, и, очевидно, поэтому я не знаю, что ответить, кроме того, что, наверняка, прозвучит как самая глупейшая глупость.

Сдвинув брови, он шагнул к ней:

— Почему то, что ты думаешь, должно звучать глупо?

— Потому что у меня есть привычка говорить глупости, когда я нервничаю.

Он продвинул стебелек глубже в ее волосы, потому что ветер вновь захотел освободить его:

— Я думал, ты поешь, когда нервничаешь.

— Или пою, или говорю глупости, — пробормотала она, пятясь назад, чтобы сохранить безопасную, на ее взгляд, дистанцию.

— А сейчас ты нервничаешь?

— Да! Боже! — зная, что вот-вот, и она начнет заикаться, Джуд выставила перед собой руки, чтобы удержать его. — Просто остановись. Я никогда не испытывала ничего подобного, чтобы затягивало вот так. Постоянное влечение. Я говорила, что верю в него, это так, но я никогда не чувствовала его раньше. Мне нужно подумать над этим.

— Зачем? — протянуть руки, обхватить ее за запястья и прижать к себе оказалось проще простого. — Почему просто не следовать своим желаниям, тем более, если знаешь, что будет хорошо? Твой пульс просто взбесился, — он провел по ее запястьям большими пальцами. — Мне нравится чувствовать его скачки, видеть, как твои глаза подергиваются дымкой и темнеют. Почему бы тебе не поцеловать меня сейчас и посмотреть, что будет дальше?

— У меня выходит не так хорошо, как у тебя.

Он рассмеялся:

— Иисус! Женщина, ты то, что надо. Давай я сам буду решать, выходит у тебя или нет. Иди и поцелуй меня, Джуд. Все, что произойдет дальше, зависит только от тебя.

Как она хотела. Хотела снова ощутить его губы, почувствовать их форму, вкус.

В уголках его рта пряталась улыбка, а в глазах светилось веселье. Веселье, подумала она. А почему просто не повеселиться? Джуд потянулась к Эйдану, который, наблюдая за ней, все еще легко держал ее за запястья. Она встала на цыпочки — он продолжал смотреть ей в глаза. Слегка наклонив голову, она легко прикоснулась губами к его рту.

— Сделай так еще раз, почему ты остановилась?

Она послушалась, загипнотизированная, тем, что он не закрыл глаза, приглашая ее сделать то же самое. В этот раз она задержалась на его губах подольше, проводя по ним то в одну, то в другую сторону. Джуд была очарована. Экспериментируя, она прихватила зубами его верхнюю губу и услышала, словно издалека, свой собственный тихий стон удовольствия.

Какие у него глаза — голубые, яркие, как вода, что тянулась до горизонта. Ей казалось, что весь мир окрасился в этот прекрасный цвет. Сердце отчаянно колотилось, перед глазами все плыло, как в тот первый раз, на могиле Мод.

Она выдохнула его имя, а потом обвила Эйдана руками. Первые импульсы удовольствия пронзили его тело до кончиков пальцев — внезапный жар, вспышка энергии, которая выплеснулась из Джуд и скрутила его, как веревка.

Он легкими касаниями рук поднимался вверх по ее бедрам, спине, прямо к волосам, чтобы быстро зарыться в них. Поцелуй из скромных прикосновений и покусываний превратился в безумное сражение языков и ртов — тела тесно прижимались к друг другу, а кровь в висках стучала в унисон.

Она потерялась в этой теплой волне ощущений. Или возможно, нашлась та Джуд, которая пряталась внутри нее словно в ловушке — как голос, запертый на замок в серебряной шкатулке.

Позднее, Джуд клялась, что слышала, как поют камни.

Она спрятала лицо в изгибе шеи Эйдана и пила его запах, как воду.