Драгоценность в черепе

— У вас лихорадка, дорогой герцог, — тихо сказал Богенталь. — Но мы вылечим вас. Не беспокойтесь.

Затем в комнату вошла Иссольда и присела к нему на кровать. Она улыбалась.

— Богенталь говорит, что это не страшно. Я буду ухаживать за вами. Скоро вы будете совершенно здоровы.

Хокмун посмотрел на нее и почувствовал прилив чувств, захлестнувших его сердце.

— Леди Иссольда…

— Да, милорд?

— Я… благодарю вас…

В смущении он обвел взором комнату. Неожиданно он услышал за спиной голос графа.

— Больше ничего не говорите. Отдыхайте. Следите за своими мыслями. Постарайтесь уснуть.

Хокмун не знал, что граф Брасс тоже находится в комнате. Иссольда поднесла к губам герцога кубок. Он выпил какую-то прохладную жидкость и вскоре снова уснул.

На следующий день лихорадка прошла, но Дориан Хокмун чувствовал в себе какое-то странное оцепенение — словно онемело все внутри. Он даже подумал, не действие ли это какого-нибудь наркотического средства.

Когда он позавтракал, к нему подошла Иссольда, поговорила о прекрасной для этого времени года погоде и спросила, не желает ли он составить ей компанию и пойти с ней на прогулку.

Он потер лоб, чувствуя под рукой пугающее тепло Черного Камня. С некоторой тревогой он опустил руку.

— Вам все еще нехорошо, дорогой герцог? — спросила Иссольда.

— Нет… Я… — Хокмун вздохнул. — Я не знаю. Что-то непонятное происходит со мной…

— Немного свежего воздуха пойдет вам на пользу.

Хокмун покорно поднялся…

Сад благоухал всевозможными приятными запахами, и на фоне яркого зимнего неба выделялись резкие очертания кустов и деревьев.

Прикосновение руки Иссольды еще больше всколыхнуло уже, казалось, навсегда умершие чувства. Это было столь же приятно, как ощущение ветра на лице и вид прекрасного зимнего сада. Но вместе с тем он чувствовал страх страх перед Черным Камнем, поскольку ни секунды не сомневался, что Камень уничтожит его, стоит только тем чувствам, что зарождались сейчас в его душе, хоть чем-то выдать себя. И еще он начал подозревать, что граф Брасс и все остальные каким-то образом обманывают его и, видимо, догадываются о цели его визита в замок. Он мог бы сейчас схватить девушку, выкрасть лошадь, и, возможно, у него был бы неплохой шанс удрать из Камарга. Он взглянул на Иссольду.

Она приветливо улыбнулась ему.

— Ну, как, вам лучше, милорд?

Он, не отрываясь смотрел в ее глаза. В душе его бушевали противоречивые чувства.

— Лучше? — хрипло переспросил он. — Лучше ли? Я, право, не уверен…

— Вы устали?

— Нет.

Заболела голова, и Хокмун снова почувствовал страх. Он протянул руку и схватил девушку.

Думая, что он падает от усталости, Иссольда вцепилась в него, пытаясь удержать. Руки герцога опустились, и он ничего не смог поделать с собой.

— Вы очень добры ко мне, — сказал он.

— Вы странный человек, — ответила она, как бы разговаривая сама с собой. — И очень несчастный.

— Да…

Он отстранился от нее и направился по дорожке к краю террасы. Могут ли лорды Империи знать, что происходит в его душе? Вряд ли. Но, с другой стороны, они слишком подозрительны и могут в любую минуту дать Камню жизнь. Он глубоко вздохнул, набирая в грудь холодного воздуха, и расправил плечи, вспоминая слова, произнесенные графом Брассом прошлым утром. «Следите за своими мыслями», — сказал граф тогда.

Головная боль усилилась. Он вернулся к Иссольде.

— Я думаю, нам лучше вернуться в замок.

Она кивнула в ответ, взяла его под руку, и они направились обратно.

В парадном зале их встречал граф. Улыбка на его лице выражала дружеское участие, и ничего в поведении графа не подтверждало подозрений Хокмуна. Хотя, подумал Хокмун, граф Брасс, возможно, и догадывается о природе Черного Камня, но не показывает этого, желая обмануть и сам Камень, и лордов Темной Империи.

— Герцог не совсем здоров, — сказала Иссольда.

— Печально слышать это, — ответил граф. — Вам что-нибудь нужно, милорд?

— Нет, — быстро ответил Хокмун. — Ничего. Спасибо.

Направляясь к лестнице, он старался ступать твердо и уверенно. Иссольда шла рядом, поддерживая его под руку. У дверей в свои покои он остановился и посмотрел на нее. Глаза девушки были широко раскрыты и полны сочувствия. Она подняла свою нежную руку и на мгновение коснулась его щеки. От этого прикосновения по телу Хокмуна пробежала дрожь, и он глубоко вздохнул. Затем она повернулась и проворно сбежала вниз.

Хокмун вошел в комнату и бросился на кровать. Все тело его было напряжено. Он часто дышал и отчаянно пытался понять, что происходит с ним и откуда такая адская боль в голове. В конце концов ему удалось заснуть.

Проснулся он около полудня, чувствуя в теле странную слабость. Но боль почти прошла. Рядом с его кроватью сидел Богенталь.

— Я ошибался, полагая, что вы уже выздоровели, — сказал он.

— Что со мной? — прошептал Хокмун.

— Насколько я могу сказать, этот приступ лихорадки был вызван теми невзгодами, что выпали на вашу долю, и, боюсь, нашим гостеприимством. Вам нельзя было есть так много жирной пищи и пить так много вина. Нам бы следовало это сразу понять. Но не расстраивайтесь, дорогой герцог, скоро это все пройдет.