Драфт

– Нет. – Она снова стонет. – Его выбрал мой организатор. Если бы я не была знакома с ней до этого момента, то решила бы, что она слепая.

Я смеюсь.

– Ты говорил, что у тебя нет проблем с чувством юмора, но это вовсе не смешно, Эштон. Я сейчас умру с горя, – выдыхает Хлоя.

– Какую песню спеть на твоих похоронах? – откинувшись обратно в гамак, интересуюсь я.

– Какую-нибудь из репертуара Эда Ширана, – мечтательно отвечает она. – Я всегда думала, что буду идти под венец под Perfect, но раз уж не судьба, то пусть меня под нее хотя бы несут.

– Звучит грустно.

– Ты сам говорил, что жизнь в принципе невеселая штука.

– Моя – да. Но почему ты не можешь пойти под венец под песню Эда Ширана? – задаю вопрос, а потом фыркаю и сам отвечаю на него: – Дай угадаю: Фрэнку не нравится Эд Ширан.

– Давай. Добивай меня.

С губ срывается смешок.

– Ладно, значит, жениха выбрала не ты, платье тоже выбрала не ты и музыку снова выбрала не ты. Будет ли на этом торжестве хоть что-то, к чему ты приложила руку?

– Ну если я к тому моменту научусь управлять погодой, то мощный тайфун, который затопит место торжества, будет моих рук делом.

Я смеюсь и открываю один глаз, чтобы взглянуть на Хлою. Она полулежит в плетеном кресле, откинувшись головой назад и подставляя лицо солнцу. Ее длинные темные волосы развевает легкий ветер. На ней розовые шорты и белая льняная рубашка, пуговицы в виде жемчужин на которой переливаются множеством цветов.

Хлоя выглядит умиротворенной. И, не знай я ничего о ее жизни, на мгновение решил бы, что она счастлива. Но стоит ей открыть глаза и взглянуть на меня свои неживым взглядом, мне становится больно, и я вновь прикрываю веки.

– Давай только без жалости, – выдыхает она. – Лучше продолжай надо мной издеваться. Именно так поступают друзья.

– Да мне и не нужно издеваться. Судя по происходящему в твоей жизни, ты и сама неплохо с этим справляешься, – фыркаю я, и звонкий смех Хлои эхом проносится по пирсу.

– Ну спасибо.

– Не благодари!

– Но я уже поблагодарила.

– Ну в следующий раз не благодари. Именно для этого и нужны друзья.

В очередной раз Хлоя издает смешок, а затем наступает идеальная тишина.

– Если бы у тебя была возможность стать персонажем Диснея, в каком мультфильме ты бы хотел оказаться? – спустя мгновение интересуется она.

– В «Миньонах», – без раздумий отвечаю я. – Представь себе, как круто: ты желтый, бегаешь, болтаешь на выдуманном языке, и все, что тебе нужно для счастья, – бананы.

Хлоя начинает хохотать. И я снова лениво распахиваю один глаз.

– Просто признай, что мой ответ гениален. Тебе его не переплюнуть.

Она вскидывает руки ладонями вверх, капитулируя, и произносит:

– Я даже не буду пытаться соревноваться с твоими сверхумными мыслями.

– Первое разумное решение за все время нашей дружбы, Детектив.

Губы Хлои раскрываются в широкой улыбке.

– И, кстати… – Я приподнимаю голову. – Ты так и не выбрала для меня прозвище.

Хлоя приоткрывает рот, чтобы что-то произнести, но я снова ее перебиваю:

– Хотя, судя по организации твоей собственной свадьбы, ты привыкла, что все выбирают за тебя.

– Ауч, – шипит она, и я фыркаю. – Решил меня добить?

– Вообще-то, нет. Ты мне еще пригодишься.

Она вскидывает бровь, пока я продолжаю:

– Через полчаса Афродита собиралась научить меня готовить мусаку и рассказать о секретном ингредиенте греческого салата. Поедешь со мной?

Уголки ее пухлых губ ползут вверх.

– Хотя не отвечай. Я уже выбрал положительный ответ за тебя. – Подрываюсь с гамака и резко подлетаю к ней, вытаскиваю ее из кресла и закидываю себе на плечо.

– Эштон! – вопит сквозь смех она.

– Пока буду нести тебя к мотоциклу, ни в чем себе не отказывай. Я знаю, что ты любишь разглядывать прыщи на моей заднице. Сейчас она как раз прямо перед твоим лицом.

Хлоя крепко сжимает мою ягодицу, наверняка пытаясь сделать мне больно, и мне хочется рассмеяться.

– Почему у тебя такая каменная задница? – негодует она, и я перестаю сдерживать смех.

– А теперь попробуй придумать мне прозвище, владея этой информацией.

Она смеется, и я с широкой улыбкой направляюсь к припаркованному у пирса мотоциклу.

Около двадцати минут спустя торможу у большой клумбы с малиновыми гортензиями. Их изумрудные листья шелестят на ветру, нарушая абсолютную тишину вокруг. Подаю руку Хлое, чтобы помочь слезть, и вешаю ее шлем на мотоцикл. Мы быстро перебегаем дорогу и направляемся к ресторанчику на набережной.

– Так… ты любишь готовить? – спрашивает Хлоя, сведя брови к переносице.

– Почему это тебя так удивляет? – издаю смешок.

– Ну я провела в твоей квартире целые сутки, и все это время мы ели готовую еду. Я думала, спортсменам некогда этим заниматься.

– В целом так и есть. Но у нас есть что-то вроде семейной традиции – привозить рецепты местной кухни из разных мест, в которых мы побывали.

Хлоя прикусывает губу, и я хмыкаю, закатив глаза.

– Спрашивай.

– С чего ты решил, что я хочу о чем-то спросить?

– Иногда у меня складывается впечатление, что из нас двоих детектив – я, а не ты. У тебя все на лице написано, Хлоя.

Она издает смешок.

– Семейная традиция… У вас с… Лизой?