Дозоры

— Послезавтра вам звонить не стоит, — сказал я, беря бокал и придвигая свой стул к их столику. — Завтра вы весь день проведете с мелким русским олигархом, пытаясь уговорить его вложиться в ваш ресторан. Истратите на это последние деньги, а зря, вино он вообще не любит, лобстеров ненавидит. Послезавтра вы будете просить у банка отсрочки по кредиту. Так что Егору не стоит звонить вам завтра, послезавтра… Да и вообще не стоит.

Роман смотрел на меня, открыв рот. К идеально белоснежному пластиковому зубу прилип комочек кровавого фарша.

— Рот закрой, — посоветовал я. — И выметайся.

В последние слова я вложил чуть-чуть Силы — слишком мало, чтобы это вообще считать воздействием, но достаточно, чтобы парижский ресторатор русского происхождения вскочил как ошпаренный.

— Городецкий, ну ты нахал! — с восхищением сказал Егор.

— Кстати, здравствуй, — сказал я.

— Привет!

К моему удивлению, он даже вскочил и облапил меня.

— Ну, Городецкий… Если ты скажешь, что мы встретились случайно…

— Конечно, нет, — сказал я. — Я тебя искал. Уж извини.

Егор махнул рукой:

— Извиняю. Ты вино будешь?

— Я со своим, — перетащив бутыль со столика, сказал я. — Мы в гости без подарков не ходим. А ты… — Я запнулся.

— Вырос? — усмехнулся Егор.

— Нет, вырос ты давно. Но как накачался! Заматерел, в общем!

Егор и впрямь выглядел атлетом. Со спины я думал, что все дело в куртке, но она оказалась ни при чем. Широкие плечи, наверное, Егору дали занятия плаванием в детстве, но, похоже, он и последние годы не валялся на диване.

— Зато ты такой же, как был, — сказал Егор. — Только…

— Спился? — обреченно спросил я. — Мне тут несколько раз сказали…

— Устал. Ты какой-то совсем помятый и печальный. Что-то стряслось?

Я кивнул.

— Я расскажу. Только давай сядем, выпьем. Съедим чего-нибудь. Я прямо с самолета. Там, правда, хорошо кормили…

— Что случилось? — спросил Егор, глядя мне в глаза. — Я, может, мысли читать и не умею, но у тебя все на лице написано.

— Кризисная ситуация, — сказал я. — Если в двух словах… Какая-то древняя хрень ожила и хочет всех прибить.

— Ктулху, — кивнул Егор.

— Какой такой Ктулху? — не понял я. — А, Лавкрафт…

— Совсем ты от жизни оторвался, — сказал Егор. — Лет на двадцать. Ты даже бородатых анекдотов не понимаешь. Ладно, неведомая хрень хочет всех убить. Кто эти все? Иные?

— Вначале Иные. Потом люди. Может быть, даже и звери. В общем — все.

— Наверное, это какой-то ботаник, — предположил Егор. — Стремится защитить растительный мир.

— Тебе надо комиксы сочинять, — сказал я. — Фантазия хорошая, а нервы еще крепче.

— У меня было трудное детство, — ухмыльнулся Егор. — Антон, зачем пришел? Рассказывай.

— Я хочу тебя инициировать, — мрачно сказал я.

— Париж, конечно, город широких взглядов, — сказал Егор. — Самое место для таких предложений.

— Егор, ты должен стать Иным, — сказал я. — Ну поверь мне!

— Я что, как-то могу помочь в сражении с вашими Ктулху? — фыркнул Егор. — Прекрасно помню, что мне уготован на всю жизнь самый низкий уровень Силы.

— Егор, это все равно здорово. Ты продлишь свою жизнь, очень значительно. Станешь непревзойденным в профессии. Сможешь помочь близким…

— Антон, я довольно молодой и уже вполне известный иллюзионист, — сказал Егор. — То, что у меня сейчас на счету пусто, — не трагедия. У меня два предложения, одно из них — из цирка «Дю Солей». Приму — сразу получу хороший аванс. Ты же можешь видеть, что я не вру? Тогда продолжу. У меня жена, которую я реально люблю. Я ей несколько раз изменял, было дело, ругался на нее порой, но я ее люблю. У меня сын, ему три годика.

— Поздравляю, — неловко произнес я. — Это…

— Спасибо. Кстати, назвали Антоном.

Я захлопнул рот.

— Ну, все-таки самые яркие впечатления детства, — с улыбкой продолжил Егор. — Не Гесером же было называть и не Завулоном. Антон имя хорошее, во Франции тоже в ходу, его в садике Антуаном зовут.

— Это очень трогательно… — начал я.

— К тому же у жены любимого деда Антоном звали. — Егор насмешливо улыбнулся. — Спасибо за заботу, но мне по-прежнему не хочется становиться Иным.

— Вот окажешься в больнице с сердечным приступом или занесет машину на дороге — пожалеешь, — сказал я.

— Без сомнения. Но пока — не хочу.

Я допил бокал. Хорошее вино.

— Егор, ты не просто слабый Иной. Ты — потенциальное Зеркало.

— И что это значит? — Он нахмурился.

— В случае сильного дисбаланса между Тьмой и Светом ты изменишься. Превратишься в зеркального мага, чья Сила неограниченна и равна Силе противника. Светлого или Темного, по ситуации. Победить такого — крайне сложно.

— Пока не вижу причин для паники, — сказал Егор.

— Ты изменишься самопроизвольно. Без всякой инициации. Ты потеряешь часть памяти и будешь, осознанно или нет, действовать так, как угодно сумраку.

— Вот это уже звучит неприятно, — признал Егор.

— И когда ты выполнишь свою функцию, ту, которую тебе навяжет сумрак, ты исчезнешь.

— Умру? — крутя в пальцах бокал, спросил Егор.

— Не знаю. Просто исчезнешь. Развоплотишься.

Некоторое время Егор молчал. Потом кивнул:

— Да. Это совсем не радует.