Дозоры

— Умирают те, кто кому-то дорог. Годами и десятилетиями полыхают войны. Крестоносцы режут мусульман, мусульмане взрывают иудеев. Хуту режут тутси. А люди живут. Кто-то смотрит в небо, исчисляя ход планет. Кто-то сеет зерно. Кто-то изменяет жене. Кто-то режет кошельки. Кто-то рисует картины. Солдаты задыхались на Ипре, а Бальмонт писал: «Высокий миг — создать свою струну, струить жемчужный дождь, сердца волнуя». Люди заживо горели в танках, дети плакали от голода в холодных постелях, женщины, синие от голода, таскали листы брони, строя танки, — а где-то рядом композитор писал бравурный марш для победного шествия, а где-то писатель сочинял для детей веселые рассказики…

— Какие веселые истории в войну… — начал было я.

— Носова читал, дозорный? — Ольга прищурилась. — Не мог не читать в детстве-то. Да и дочке небось читал. «Мишкина каша», «Огородники»… В сорок втором году он их писал. Когда все на волоске висело. Есть там хоть слово о войне и смерти? Нет. Потому что если нельзя дать детям хлеба, то надо дать хотя бы надежду. Да, ты сейчас скажешь, что я дозорная, я Светлая, я Высшая, а я сижу и болтаю… Сядь! Я еще не закончила, Людмила! Да, я болтаю, потому что все, кто может заниматься твоим делом, этим сейчас занимаются. А кто не может — занимается обычными своими делами. Своим хлебом, своей мелодией, своими жуликами-карманниками. Своим дурацким маленьким расследованием. Даже если апокалипсис. Потому что если он не случится — хлеб не должен сгнить на корню, а песенка не прозвучать. И вор должен сидеть в тюрьме. И служебные проступки должны быть расследованы.

Она повернулась к Людочке. Та смотрела на нее круглыми перепуганными глазами.

— Сколько лет твоему песику?

Людмила сглотнула. Опустила взгляд.

— Двадцать…

— Не слышу!

— Двадцать семь… Я не… Я очень правильно кормлю…

Ольга молчала.

— Это даже не седьмого уровня воздействие! — со слезами воскликнула Людмила. — Когда я что просила от Дозора?

— Дело не в том, что не просила! — рявкнула Ольга. — Дело в том, что не предупредила, дура! Тебе положено по рангу несколько вмешательств ежегодно, до пятого уровня включительно! Табель зарплатный открой!

— Но что может…

— Я сегодня лично подписала право на продление жизни ведьминому коту! И это не обычная мелкая гадкая ведьмочка, это Бабушка московского отделения. И ее коту — семьдесят с лишним лет, и хрен бы мы выдали разрешение, мы этого кота отслеживаем невесть сколько, в нем — не меньше половины ее Силы! Но поскольку у ведьмы на руках имелся акт расследования Дневного Дозора о твоем двукратном продлении жизни домашнему животному — ничегошеньки я сделать не смогла!

Людочка, побелев как лист бумаги, смотрела на Ольгу.

— Встала и пошла вон, — сказала Ольга. — И не попадайся мне сегодня на глаза. Иди работай дома — сама знаешь, что происходит.

— А что… что будет… — Людмила сглотнула.

— Да ничего не будет, — буркнула Ольга. — Животное-то ни при чем…

Людмила бросилась к дверям, будто боялась, что Ольга передумает.

— В следующий раз, дура, подавай официальный запрос! — крикнула ей в спину Ольга. Вздохнула, покачала головой. — Антон, ну вот как с такими работать… С чем пришел?

— Ты мне нужна как женщина, — буркнул я.

— Что, мячик в туалет закатился? — поинтересовалась Ольга.

— Слушай, ты что, специально изучила все детские анекдоты? — спросил я.

— Нет. Я, если ты помнишь, очень долго была чучелом совы. — Ольга ухмыльнулась. — И не всегда стояла в кабинете Гесера. Двадцать лет простояла в школе, в кабинете биологии.

— Какой ужас! — искренне воскликнул я.

— Не то слово. Такого насмотрелась и наслушалась… Ну, так что нужно?

— Кому подчиняется твой муж? — прямо спросил я.

Ольга подумала. Уточнила:

— Это как-то связано с расследованием?

— Напрямую. Ты же читала мою утреннюю докладную…

— Конечно, не повторяйся, — отмахнулась Ольга.

— Про шесть Великих Сторон помнишь?

— Да. Чушь. Я на свете пожила, Антон. Всю жизнь в Дозоре. Никто никогда никаких Великих Сторон…

— Я был внизу, в архиве. Попросил помощи у Киллоран. Она нашла один старый документ, там упоминаются шесть Великих Сторон. Но очень туманно. В общем — это Свет, Тьма, Конклав, Хозяин Хозяев, Принимающий Облик, Основа.

Ольга потерла лоб. Опустила глаза. Посмотрела на меня. Спрыгнула со стола, достала пачку сигарет, закурила. Прищурилась, посмотрела на меня с иронией.

— И ты, соотнеся сказанное Тигром и… новую информацию… решил, что это…

— Ночной Дозор. Дневной Дозор. Ведьмы. Вампиры. Оборотни. И неведомая хрень, может быть, даже сам сумрак.

Ольга выпустила струю дыма, запрокинула голову, глядя в потолок.

— Значит, Киллоран… Как там ее зовут? Элен?

— Да.

— Шесть Высоких Сторон… — Ольга вздохнула. — Ну смотри, у меня для тебя есть две новости.

— Хорошая и плохая?

— Да, как положено, — сказала Ольга, но тон ее мне не понравился. — Во-первых, ни у Ночного, ни у Дневного Дозоров нет высшего руководства. Даже по России официально нет, хотя Гесер, конечно, главный.

— То есть у нас как у вампиров? Хозяин территории, который всех на ней укусил…