Доверьтесь мне. Я – доктор

Я никак не могу привыкнуть к тому, что он называет доктора Палаши по имени, хотя и знаю, что недавно они съехались.

– Вчера вечером я ему рассказал про Мориса, а он ответил, что тоже сделает взнос в наш фонд.

Я замираю с открытым ртом.

– Очень мило с его стороны. Надо же, какой удивительный человек! Теперь мы сможем купить Морису новый велосипед и вообще все организовать, – говорю в ответ.

Льюис широко улыбается.

– О да. Думаю, сегодня Марка ждет особый сюрприз, – подмигивает он.

Я задираю бровь.

– Льюис, грязный ты мальчишка! Только давай без подробностей!

– Почему? – невинно спрашивает он. – Я ему приготовлю утку в апельсинах. А ты что подумал?

Я громко хохочу.

– За пять сотен утка в апельсинах – самое малое, чего он заслуживает, Льюис.

Тут срабатывает пейджер, и я оставляю Льюиса одного пересчитывать деньги, кивая в изумлении головой.

Среда, 31 марта

Звонок от мамы: у бабушки снова сердечный приступ, она в кардиологической реанимации. Я дежурю в приемном и получаю ее сообщение только в полночь.

Апрель

Четверг, 1 апреля

Первое апреля – День дурака, и все пытаются надо мной подшутить. После обхода мне на пейджер приходит вызов от Мэри 2.

– Доктору Пайку доставили какое-то медицинское оборудование. Макс, можешь прийти его получить? – спрашивает она.

Мне слышно, как в трубке похохатывают две других. С недовольным видом иду к ним в офис.

– Ой, а мы посылку потеряли, – говорит Мэри 3, когда я открываю дверь.

– Но она точно была тут, – подхватывает Мэри 2.

– … да-да, тут, – перебивает Мэри 1.

Я начинаю что-то подозревать: они смеются сильней, чем обычно. Собственно, едва держат себя в руках.

– Где-то у нас, большая такая коробка, – хихикает Мэри 1. – Кажется, какая-то деталь от инвалидного подъемника, называется «очередь».

Эту шутку я уже слышал.

– Наверное, ее вернули в почтовый кабинет, – говорит Мэри 3. – Ты не мог бы пойти у них узнать, где твоя «очередь»?

О эти прелести работы больничной секретаршей! Интересно, сколько раз они уже так шутили? Наверное, над каждым новым интерном, каждый год. Дальше должно произойти вот что: я иду в почтовый кабинет, меня маринуют у стойки минут пятнадцать, а потом объявляют «а вот и твоя очередь». Обхохочешься, правда?

Сообразив, как подшутить над ними в ответ, я с решительным видом выхожу из офиса, перекусываю в буфете и отправляюсь назад в отделение.

Час спустя перезваниваю Мэри 2.

– Тебя хочет видеть мистер Пайк, – говорю ей.

При звуках моего голоса она начинает хихикать, но вдруг останавливается.

– Это еще зачем?

– Пока я дожидался в почтовом кабинете, в отделении умер пациент, и теперь он хочет знать, зачем ты отправила меня туда. Он винит во всем тебя, потому что ты услала меня из отделения.

Она ошарашенно молчит. Мне слышно, как Мэри 1 спрашивает, что случилось. Заставляю ее поволноваться еще пару секунд.

– С первым апреля! – выкрикиваю в трубку.

Мэри 2 взвизгивает в ответ:

– Ах ты, поросенок, и правда меня подловил! Ну погоди, дай мне только до тебя добраться, я тебя убью! – хохочет она.

– Ага, но только в свою очередь, – отвечаю ей и вешаю трубку.

Пятница, 2 апреля

Мы с Рэйчел выходим на перекур, и вскоре к нам присоединяется доктор Палаши.

– Вы были очень добры, – говорю я ему.

– Ты о чем? – спрашивает он, прикуривая сигарету.

– О Морисе и вашем пожертвовании. Консультанты ведь даже не пользуются дежуркой, вы и правда не должны были…

Он смотрит на меня с легким недоумением.

– Почему все вокруг меня об этом спрашивают? Льюис решил, что я пожертвовал 500 фунтов или вроде того в какой-то фонд, который он организовал. Он что, считает меня сумасшедшим? Я собирался дать десятку, но пока не успел. На меня деньги с неба не сыплются, – со смешком замечает он.

Я бросаю взгляд на его Rolex, но предпочитаю промолчать, чтобы не показаться грубым.

– Бог знает, кто на такое способен. С полной уверенностью могу сказать тебе одно – это не я, – говорит он, делая глубокую затяжку.

– Но ты не стесняйся, если захочешь и дальше распространять слухи о моей филантропии. Вчера Льюис приготовил мне лучшую в моей жизни утку в апельсинах. Хорошо, он успел до того, как я ему сообщил, что никакого отношения к деньгам не имею.

Он тушит окурок о стену и идет назад в больницу, оставляя меня гадать, кто же все-таки сделал то пожертвование.

Суббота, 3 апреля