Доверься, он твой

Зацепин встал, вышел в большую комнату, которая делилась на две зоны. И здесь зоны, заметил он себе. Справа от печки, которая высилась, словно стена лондонского Тауэра, – по его модели он и заказал такую печь, с лежанкой и плитой, была спальня, а слева – кабинет. Он строил дачный дом давно, в то время, когда еще не знали слова «коттедж», с английского переводили как «дом». Было время, когда Зацепин подрабатывал рефератами статей для института научной информации, ему давали их не только по геологии, но и по строительству.

Но дом его не огорчал – «все в наших руках». Поэтому, когда они со Светланой сделают то, что задумали, они вообще переберутся в другое место.

Убегут, совершив то, на что готовы?

Просто переберутся в свою социальную нишу, потому что эта уже не их. Пенсионеры от геологии с их огородами и спорами на собраниях о размерах квартальных взносов, о дровах на зиму для сторожа его утомили.

Зацепин подошел к письменному столу, выдвинул ящик – вспомнил, что не платил за минувший квартал. Он рылся не глядя, рука наткнулась на какой-то пакет, он вытащил его. Раскрыл.

Руки похолодели.

Почему он не выбросил это давным-давно? Сразу, как только нашел на кухне? Федька вернул магнитики назавтра после... Неужели стало жаль коллекции, которая напоминала ему о местах, где он побывал? Он увидел в пакете литовскую тетку в национальном костюме с белым передником, узбекского верблюда песчаного цвета, но дороже всех ему английский бульдог...

Магнитики для холодильника. Символ безденежья, если вдуматься. Су-ве-ни-ры из-за границы, с вашего позволения!

Разве он предполагал, когда покупал их, на что они способны, собранные вместе? Сложил руки на груди, закрыл глаза, пытаясь не думать ни о чем.

Ему удалось.

Потом открыл глаза, засунул гремящий пакет обратно. В самую глубину. Зачем выбрасывать прямо сейчас? Ни у кого больше нет сердечного стимулятора. А для остальных людей они безвредны.

Он услышал Светланины шаги. Она надела халат, который едва прикрывал белые бедра. Она прошла на кухню, плеснула водой в лицо, вытерла полотенцем и вернулась в спальню. Он прошел за ней, сел в кресло. Ему нравилось смотреть, как она готовит лицо миру. Она уже вытряхнула из косметички свои баночки и кисточки.

– Витек. – Светлана повернулась к нему. – Я все-таки хочу услышать, что именно ты придумал. Намекни хотя бы. – Она капризно сложила губы.

– Ты не хочешь довериться мне вслепую? – играл он с ней.

– Я хочу... Я много чего хочу. Но, как всякий исследователь, а я все-таки им являюсь, – он услышал в ее голосе твердые нотки, – должна быть готова... подстраховать... тебя.

Он усмехнулся. Она успела проглотить две буквы в конце слова. И потому добавила «тебя». На самом деле она собиралась сказать «подстраховаться». Себя, стало быть, обезопасить. Все правильно, она не верит никому. Но именно потому она ему подходит.

– Хорошо, Свет мой ясный. Помнишь день, когда мы с тобой впервые увидели друг друга?

– Еще бы нет. – Она хмыкнула, отвинчивая крышку тюбика. Она выдавила каплю крема и поднесла к лицу. – Ты смотрел на меня с такой жадностью. – Она изучала себя в зеркале. – Ты смотрел на меня самым что ни на есть мужским взглядом.

– А разве сейчас нет? – тихо спросил он.

– Но тогда это было неприлично. В той компании, – уточнила она.

– Ты помнишь, что говорил сосед?

– А-а-а. Помню. Что-то о влиянии места на человека. – Она махнула рукой, в которой уже держала круглую кисточку для ресниц. Каждую она прокрашивала отдельно.

– Снова хочешь добиться исторического шелеста ресниц? – не удержался Виктор и отвлекся от главной темы.

Светлана засмеялась:

– У тебя хорошая память.

– Конечно.

– Да, я хочу, чтобы при каждом взмахе они шелестели, как у великой американской актрисы Греты Гарбо. Сегодня мне это необходимо.

– Сегодня? – переспросил он. – А что у тебя сегодня? Ты не останешься на выходные?

– Я приеду на выходные. Но сегодня мне обещана встреча.

Виктор почувствовал, как тревожно дернулось адамово яблоко.

– Кто он?

– А почему не она? – Светлана засмеялась.

– Никогда не поверю, что тебя могут интересовать женщины... с этой стороны.

Она расхохоталась:

– Ох, ты скажешь – «с этой стороны»! Та сторона, о которой ты подумал, меня интересует только в мужском варианте.

– Нахалка, – фыркнул он.

– Я встречаюсь с дедушкой.

– Никогда не слышал. – Виктор насторожился. – У тебя есть дедушка?

– Пока нет. У него есть... – она взмахнула не до конца готовыми ресницами, – деньги.

– Не понял.

– Объясняю для тупых. – Она занялась другим глазом. – Как ты понимаешь, я не наедине со своим препаратом. Никогда не была. У меня есть руководитель темы, у него – свой начальник. Но мы все хотим одного – зарегистрированного лекарственного средства от болезни Альцгеймера. Для регистрации нужны деньги.

– Но ты сказала, что как только препарат Катерины Веселовой получит пинок, то твой препарат немедленно займет его место. – Виктор почувствовал беспокойство.

– Как ты думаешь, что лучше – тратить чужие деньги или свои?

Он засмеялся:

– Да, вопрос на засыпку.

– Так вот, когда долго чего-то ищешь, оно само находит тебя.