Доверенное лицо

Он толкнул внутреннюю, стеклянную дверь, и она легко поддалась. Он автоматически сунул руку в карман, но вспомнил, что безоружен. Свет в холле не горел, но кто-то там был — он слышал дыхание у той стены, где стояла ваза с цветами. Он был весь на виду перед дверью, освещенный уличными фонарями. Идти дальше нет смысла — стрелять будут они, а не он. Он вынул из кармана пачку сигарет, попытался совладать с дрожью в пальцах, но страх перед ожидаемой болью не отпускал. Он сунул сигарету в рот и полез за спичками — вспышка у стены будет для них неожиданностью. Он сделал шаг и внезапно чиркнул спичкой о стену. Спичка царапнула по раме картины и вспыхнула. Бледное детское лицо выплыло, как воздушный шарик, из темноты. Он сказал:

— О, господи, Эльза, ты меня напугала. Что ты здесь делаешь?

— Жду вас, — прошептал тонкий дрожащий голос. Спичка погасла.

— Зачем?

— Я думала, вы ее приведете сюда. Моя обязанность — провожать гостей в номера.

— Какая чепуха!

— Но ведь вы поцеловали ее?

— Это был ненастоящий поцелуй.

— Почему ненастоящий? Вы могли поцеловаться и по-настоящему — после того, что она вам сказала.

Уж не ошибся ли он, оставив ей документы — еще чего доброго уничтожила их из ревности. Он переспросил:

— Что она сказала?

— Она сказала, что вас все равно убьют, ясно, как дважды два.

Он с облегчением рассмеялся.

— Мы говорили о войне у меня на родине. Там, верно, людей убивают. Но она никогда не видела, как это происходит.

— Здесь за вами тоже охотятся, — сказала девочка.

— Ничего серьезного они мне сделать не могут.

— Что вы! У нас тут такой ужас был, — сказала она. — Они там сейчас наверху разговаривают.

— Кто? — спросил он резко.

— Хозяйка и один человек.

— Что за человек?

— Маленький, седой, очки в стальной оправе.

Так. Значит, он выскользнул из кино раньше них. Девочка продолжала шептать:

— Они задавали мне всякие вопросы.

— Какие вопросы?

— О чем вы со мной говорили, не видела ли я каких-нибудь бумаг. Ну, конечно, я отвечала только нет и нет. Я б им все равно ничего не сказала, хоть под пыткой.

Его тронула ее преданность. Почему в этом мире такие душевные сокровища растрачиваются понапрасну? Она сказала горячо:

— Пусть хоть убьют.

— Тебе это не грозит.

Ее голосок задрожал:

— Она на все способна. Она, знаете, иногда, как сумасшедшая, если ей перечат. Ну и пусть. Я вас не подведу. Вы джентльмен.

Аргумент был абсолютно несостоятельный. Она печально продолжала:

— Я для вас все сделаю, как та ваша девушка.

— Ты уже сделала значительно больше.

— Она уедет с вами вместе в вашу страну?

— Что ты, конечно, нет.

— А мне можно?

— Маленькая, — сказал он, — ты не представляешь, что там у нас творится.

Он услышал долгий, разочарованный вздох.

— А вы не знаете, что тут у нас творится!

— Где они сейчас? Управляющая и этот ее знакомый?

— На втором этаже, — сказала девочка. — Они ваши заклятые враги, да?

Бог знает, из каких грошовых книжонок вычитала она это выражение.

— Скорей наоборот — они мои друзья. Но точно не знаю. Хорошо бы мне это выяснить до того, как они обнаружат, что я пришел.

— О, они уже знают. Она все слышит. Из кухни слышит, что говорят на чердаке. Она велела мне ничего вам не рассказывать.

Его пронзила мысль: неужели и этому ребенку тоже грозит опасность? Быть того не может. Что они могут ей сделать? Он осторожно начал подниматься по неосвещенной лестнице. Одна ступенька скрипнула. Лестница сделала поворот, и он неожиданно ступил на площадку. Дверь комнаты, выходившей на площадку, была распахнута. Электрическая лампочка под розовым, шелковым, в сборочку абажуром освещала фигуры двух людей, терпеливо дожидавшихся его.

Д. вежливо приветствовал их:

— Бона матина. Вы не сказали мне, как будет ночь на энтернационо.

— Войдите и закройте за собой дверь, — приказала управляющая.

Он повиновался — ничего другого не оставалось. Ему подумалось, что пока ему ни разу не позволили взять на себя инициативу. Он был чем-то вроде кегли, которую все норовят сбить шаром.

— Где вы были? — требовательно спросила управляющая.

У нее было бычье лицо — ей бы родиться мужчиной с эдакой-то квадратной челюстью да прыщавой физиономией.

Д. сказал:

— Мистер К. вам все расскажет.

— Что вы делали с той девицей?

— Развлекался.

Стоило приглядеться к этому логову. Точнее слова не подыщешь, во всяком случае ничто не свидетельствовало о том, что здесь живет женщина. Массивный стол без скатерти, обитые кожей стулья, тумбочка для обуви. Ни цветов, ни безделушек. Дверца тумбочки была распахнута, и виднелись здоровенные, тяжелые туфли на низком каблуке.

— Ваша девица — знакомая Л., — продолжала управляющая.

— Я тоже знаком с Л.

Даже дешевые цветные картинки на стене подбирались на мужской вкус: на каждой непременно присутствовали женщины в шелковых чулках и нижнем белье — он как будто попал в комнату закоренелого холостяка. Что-то смутное, пугающее, как тайное робкое желание порочной близости витало в воздухе. Неожиданно заговорил мистер К. Пожалуй, именно он внес женскую ноту в мужской разговор. Он начал визгливо, истерично:

— Пока вы были в кино, сюда кто-то звонил — хотели вам что-то предложить.