Довакина нет, но вы держитесь (СИ)

– Есть у меня одна мыслишка, но не знаю, понравится ли она тебе, – норд хитро улыбнулся. – Если в общих чертах, то я знаю короткую дорогу в Солитьюд!

***

Пойма реки Хьял оказалась гнилой страшной топью, скрытой пеленой тумана. На островках твёрдой почвы росли, раскинув в стороны голые ветви, трухлявые кривые деревья, почерневшие от влаги. Заросшие мхом стволы навевали мысли о жуткой мёртвой роще, в которой бродят призраки пострашнее того, что мы видели в «Вересках». Я, ведомая Ворстагом, осторожно шла по шаткой трясине, то и дело увязая по щиколотку в хлюпающей зеленовато-бурой жиже. Наёмник нашёл где-то длинную палку и, прежде чем сделать шаг, проверял ею можно ли ступить на ненадежную мшистую поверхность.

Я куталась в медвежью шкуру и с трудом переставляла ноги, боясь провалиться. Впрочем, был в этом походе и положительный момент: обилие корней Нирна и ядовитых колокольчиков – красивых ярко-фиолетовых цветов. Их здесь было столько, что я готова была вытерпеть неудобства, связанные с попаданием болотной воды внутрь сапог. Вскоре норду надоело, что я отвлекаюсь на растения, схожу с надежной тропы и пытаюсь параллельно поймать пролетающую мимо стрекозу.

– Так мы дотемна не дойдём, – сказал Ворстаг, нарушив молчание. – Нельзя ли на время забыть о траве? Мы и так неплохо заработали!

– Тут лишайник какой-то странный растёт, – изрекла я с умным видом, наклоняясь к трубчатым коричневым отросткам, чтобы получше их рассмотреть. Наёмник с досадой сплюнул, и мох под ним зашевелился. Я закричала, что было голоса, когда внезапно оживший грязный камень протянул клешни к ногам Ворстага. Мой оглушительный визг разносился над топью, пока краб не получил несколько раз топором по панцирю и не издох.

– Он… мёртв? – унимая дрожь, спросила я.

– Ага, – рассмеялся норд. – Видела бы ты себя со стороны! Спасите, помогите, грязекраб! – передразнил он меня писклявым голоском.

– Он просто неожиданно появился, – моя попытка оправдаться выглядела весьма неубедительно даже в моих глазах.

– Думаю, он тут не один, – нагнетая и без того безрадостную атмосферу, высказал Ворстаг. – Готовься вопить, может, твой визг отпугнёт их?

– Пошли уже, – теряя спокойствие, проворчала я и сделала шаг вперёд.

– Стой! – предостерёг меня Ворстаг, прикрывая собой. – Впереди что-то движется…

– Движется?

Выглянув из-за его плеча, заметила, как стелется, извиваясь всем телом у самой земли, нечто черное и блестящее. Тварь появилась из тумана – омерзительная, размером с козу, уховертка с огромными жвалами, источающими яд, шевелящая длинными усиками на вытянутой голове, закованная в хитин, точно в эбонитовую броню. Я даже заорать не смогла, испытав более глубокое чувство, нежели обычный страх.

– Я, кажется, знаю, что это, – пробормотал Ворстаг, сжимая в кулаке рукоять топора. Мышцы на его руке напряглись так, что стали видны вздувшиеся вены.

Уховертка целенаправленно двигалась к нам. От ужаса темнело в глазах, но все же я вскинула вверх левую руку, призывая защиту. Заклинание удалось. Это чувство, окружающее незримым коконом спокойствия и уверенности в своих силах, невозможно было ни с чем перепутать.

Ворстаг занял боевую позицию, выставив топор и палку вперёд. Я вцепилась в железный кинжал, которым до этого срезала лишайник, смутно представляя, как помочь наёмнику в битве с этой тварью.

Уховертка подняла половину туловища, зашевелила смертоносными жвалами и брызнула ядом. Струя грязно-зелёной желчи пролетела мимо, обдав нас нестерпимой резкой вонью. У меня от одного только её вида тряслись руки. Ворстаг сначала ткнул в пасть уховертки палкой, а потом несколько раз ударил её топором по голове. Насекомое с легкостью перегрызло палку, а стальной топор соскальзывал с панциря, словно с камня. Тварь перешла в наступление, изогнулась, зашипела и вцепилась в руку Ворстага, прокусив кожаный наруч. Норд заорал от боли и как заведённый принялся бить топором по голове чудища.

«Слишком прочный панцирь…» – подумалось мне. – «Как настоящая броня!»

– Бей по животу! – закричала я, сбрасывая оковы отупляющего страха, пригнулась и нанесла несколько коротких ударов кинжалом в открывшееся брюхо твари. Кинжал пропитался ядом, и по лезвию поползли тёмные пятна, разъедая железо, точно кислота. Я в ужасе отбросила оружие в сторону, пока отравленные соки не попали на мои пальцы. Наёмник, увидев, что я сделала, понял, что после моей атаки хватка уховертки ослабла, вопреки смертельной опасности навалился на неё, прижал к земле и словно обезумевший изрубил топором.

Шипя и брызгая во все стороны ядовитой слюной, подыхающее насекомое дёргало лапками, корчась в предсмертной агонии, и, наконец, замерло, свернувшись в кольцо. Я стояла и дрожала всем телом, Ворстаг уронил оружие на землю и упал, как подкошенный.

– Паскудная тварь… – простонал он, держась за руку. – Теперь мне конец… Корус, чтоб его… Их яд смертелен, если вовремя не принять противоядие или не исцелиться…