Дот

После завтрака майор Ортнер примерил свою парадную форму. Оказывается за последние дни он изрядно похудел, ремень пришлось затянуть короче обычного, отчего на куртке появилась складка. Ну, с этим мы справимся. Куда важнее лицо. Лицо ему не понравилось сразу. В общем-то, лицо как лицо, ничего особенного, но с первого же взгляда было очевидно, что с таким лицом являться к фюреру немецкого народа нельзя. И не потому, что другого случая не будет; как раз это не волновало его. Дело было не в фюрере, а в нем, в Иоахиме Ортнере. В его отношении к этому событию. Он отчетливо осознавал, что судьба испытывает его. Испытание огнем он выдержал; теперь навстречу ему гремели медные трубы. И сейчас кто-то там, в горних высях, с интересом ждал, как он среагирует на эту музыку, сможет ли она зачаровать его, превратит ли его в нечто иное, только внешне похожее на Иоахима Ортнера. Ему предстоял праздник, а в глазах была тоска. Впрочем, нет, не тоска, а досада и усталость. Досада оттого, что если б его воля — он бы сейчас мчался (причем не думая, как он сейчас выглядит) не в рейхсканцелярию, а совсем в иное место. Но никто не спрашивает, чего ты хочешь, как никто не поинтересовался, хочешь ли ты воевать с теми парнями в доте.

Нет, с таким лицом являться к фюреру нельзя.

Майор Ортнер попытался улыбнуться.

Для этого пришлось заставить мышцы лица ожить. Получилось ужасно. Гуинплен — сказал он себе. Так ничего не выйдет. Ведь ты мечтал стать поэтом, а не актером; это, дорогой мой, совсем разные овощи.

Но в мысли об актерстве что-то было, какое-то зерно. Майор Ортнер чувствовал: если сделать в том же направлении еще один шаг… Но как шагнуть в пустоту? — обычная для него ситуация, привычный вопрос.

Сейчас ответ был рядом. Не насилуй себя, сказал себе майор Ортнер. Отвлекись. Потом вдруг повернешься — и все увидишь.

Анна стояла рядом.

— Ну как? — спросил он.

— Это не ты.

— А если чуть конкретней?

— Ну представь щенка, который обычно все превращает в игру…

Вот оно! Вот оно, то волшебное слово!..

Игра!

Майор Ортнер резко повернулся к зеркалу. Там был он, он настоящий, вечный мальчишка Иоахим Ортнер, веселый и бесстрашный. Ах, какая же я свинья! — радостно подумал он. — Ведь я даже не спросил у того замечательного летуна, как его зовут. Я позавидовал ему, но не думал, что он преподал мне урок, который меня выручит может быть в самой главной партии в моей жизни. Спасибо тебе!..

Он засмеялся, поцеловал Анну в щеку и сказал:

— Подожди. Я сейчас приведу к тебе Иоахима Ортнера.

Он возвратился только через пару часов: выполнить задумку оказалось не такт-то просто.

Теперь на нем были бэушные бриджи. Из прекрасного сукна и новомодного пошива, но за свой короткий век эти бриджи успели побывать в жестокой передряге. И это было видно сразу! Дело не в том, что они были мечены мастерской штопкой на левом колене. Должно быть, вы слышали, что любимые вещи хранят зеркальное отражение души своих хозяев. Так вот — эти бриджи аттестовали прежнего их обладателя убедительней любых боевых наград. Картину дополняли горно-егерские ботинки, может быть вы помните — собственность майора Ортнера. Где только эти лобастые ботинки с майором не побывали! чего только не натерпелись! — но не стыдились следов прошлого, как бывалый воин не стыдится шрамов на лице. Наконец, голени майора Ортнера обтягивали шерстяные обмотки. Куртка была тоже своя — в ней он воевал и был ранен. На голове его же выгоревшее под солнцем кепи.

— Ну как?

Анна глядела с изумлением; наконец смогла выговорить:

— Ты прелесть, мой мальчик!

— Рассчитываю на твой вкус, — сказал он. — Какого цвета должна быть косынка — белая или черная?

Сейчас его руку поддерживала черная косынка.

Она чуть склонила голову к плечу, подумала.

— Ни то, ни другое. Косынка должна быть цвета фельдграу. Чтобы не тянула на себя одеяло. Как твой давно не чищенный мундир. Раны — будни солдата; он не придает им значения.

В рейхсканцелярию майор Ортнер явился за три минуты до назначенного срока. Именно за три, а не за пять и тем более не за десять. Иначе у него ничего бы не получилось. На первом этаже его имя нашли в списке, приняли на хранение «вальтер» и указали, куда идти. Но он задержался.

— Прошу вас, отметьте, что я прибыл вовремя, — сказал он дежурному офицеру.

— Уже отметил.

— Пожалуйста, укажите в журнале точное время.

— Это еще зачем?

— Для моей миссии это важно.

Дежурный офицер, который, конечно же, сразу обратил внимание на необычный для рейхсканцелярии вид майора, только теперь позволил себе едва уловимую иронию во взгляде, но опять взял ручку и взглянул на часы.

— Я нахожусь здесь уже минуту, — сказал майор Ортнер.

Ирония исчезла.

— Я это учел.

Майор Ортнер чуть наклонился вперед и заглянул в журнал, хотя знал, что это может привести к неприятностям. Все точно. И с дежурным офицером обошлось. Он, было, напрягся, но взглянул на майора Ортнера — и ничего не сказал.