Досужие размышления досужего человека

– Ну да. Надеюсь, ты понимаешь значение этого слова? Накормил ли ты хотя бы одно живое существо, напоил ли, уложил ли спать? Ты не причинял вреда, пусть так. Себе самому. Возможно, если бы ты не боялся согрешить, то невольно совершил бы добрый поступок. Насколько я помню, там внизу так и бывает: добро и зло идут рука об руку. Что хорошего ты предъявишь, чтобы заслужить право войти сюда? Здесь не гробница для мумий, а обиталище мужчин и женщин, творивших на земле как добро, так и зло, грешников, сражавшихся за правду, а не праведников, бежавших с поля боя в надежде сохранить душу незапятнанной.

Впрочем, я не для того вспомнил о пресловутом «Любителе», чтобы толковать о высоких материях. Я собирался поведать о мальчике, проявлявшем недюжинные таланты там, где его никто не просил. Как всякая настоящая история, эта содержит мораль, потому что истории без морали – пустая трата времени, вроде тех дорожек, которые никуда не ведут, а служат для прогулок больным и немощным.

Однажды мальчик разобрал дорогие часы с недельным заводом, чтобы смастерить игрушечный пароход. Сказать по правде, игрушка мало походила на пароход, однако нужно учитывать, что часовой механизм – не самая подходящая основа для парового двигателя, да и работать приходилось быстро, пока не вмешались консервативно настроенные люди, равнодушные к научным изысканиям. Из шампуров и гладильной доски – если, конечно, никто не успевал ее хватиться – мальчик мог соорудить садок для кроликов, а из зонтика и газового рожка – превосходную винтовку, пусть и не с таким точным прицелом, как у «Мартини-Генри», зато куда более смертоносную. Из половины садового шланга, медного таза из маслобойни и нескольких фарфоровых статуэток смастерил садовый фонтан, из кухонного стола – книжные полки, из кринолинов – арбалеты. Перегородил ручей, и тот безнадежно испортил площадку для крикета. Мальчик знал, как получить красную краску, кислород и множество других нужных в хозяйстве вещей. Среди прочего он научился делать фейерверки и после нескольких неудачных попыток весьма преуспел в этом искусстве.

Если мальчик хорошо играет в крикет, его уважают. Если умело дерется, боятся. Если постоянно грубит учителю, в нем души не чают. Но мальчика, умеющего делать фейерверки, носят на руках.

Приближалось Пятое ноября [14] , и, заручившись согласием матери, во всем потакавшей сыну, мальчик решил продемонстрировать свое мастерство в полном блеске. Были приглашены друзья, родственники и одноклассники, а буфетную на время превратили в лабораторию. Служанки всерьез опасались за свою жизнь и за дом, ибо запахи, доносившиеся из буфетной, не оставляли сомнений, что там поселился дьявол, уставший от перенаселенности собственного жилища.

Вечером четвертого ноября все было готово. Дабы избежать недоразумений, мальчик произвел пробные испытания, которыми остался доволен. Все шло как по маслу.

Ракеты взмывали в воздух и рассыпались звездами, римские свечи выбрасывали во тьму светящиеся шары, колеса Екатерины искрились и вертелись, хлопушки хлопали, петарды взрывались. В тот вечер мальчик лег спать, погрузившись в счастливые грезы: вот он в сиянии огней славы среди восторженной толпы; родственники, считавшие мальчика позором семейства, вынуждены признать его таланты, им восхищаются и насмешник Дики Боулз, и та девочка из булочной.

Наконец настал долгожданный вечер. Закутавшись в плащи и шали, гости уселись у крыльца: дяди, тети, кузины и кузены, подростки и малышня, и, как пишут в театральных программках, «поселяне и слуги» – общим числом в сорок человек.

Но фейерверк не получился. Казалось, кто-то отменил в тот вечер законы природы. Ракеты падали, не взрываясь. Петарды не хотели воспламеняться. Издав жалкий хлопок, хлопушки гасли. Римские свечи больше походили на английские сальные свечки, а колеса Екатерины тлели, словно жуки-светляки. Огненные змеи извивались с живостью черепах, из всей морской панорамы на миг возникли мачта и капитан – и скрылись во тьме. Удались только пара номеров, лишь подчеркнув убожество общей затеи. Девчонки хихикали, мальчишки язвили, тетушки восторженно ахали, дядюшки громко интересовались, закончилось ли представление и скоро ли ужин, «поселяне и слуги» со смехом расходились, а любящая мать объясняла всем и каждому, что вчера все прошло отлично. Мальчику оставалось лишь ускользнуть в свою комнату и облегчить душу рыданиями.