Досужие размышления досужего человека

Когда-то я жил неподалеку от казарм Гайд-парка и много наблюдал за методами такого сержанта-муштровика. Говоря в общих чертах, это был тучный мужчина с походкой самодовольного голубя. А голос его представлял собой одну из самых экстраординарных вещей в природе: тот, кто мог отличить его от собачьего лая, считался бы большим умником. Мне говорили, что рядовым после некоторой практики это удавалось, но лично я в этом очень сомневаюсь. Во времена, о которых идет речь, у меня был прекрасный пес, ретривер, и мы с ним иной раз развлекались, наблюдая за тем, как мистер Сержант муштрует свой взвод. Как-то утром он минут десять выкрикивал свои обычные «Гав, гав, гав!» – и все шло неплохо. Внезапно, и явно к его огромному изумлению, взвод повернулся к нему спиной и замаршировал в сторону Серпентайна.

– Стоять! – заорал сержант, едва негодование позволило ему говорить.

К счастью, это случилось вовремя и спасло подразделение от водной могилы. Взвод остановился.

– Кто, черт, и дьявол, и все остальные вас побери, велел вам это сделать?

Взвод выглядел растерянным, однако никто не произнес ни слова, и все вернулись на место. Минуту спустя произошло ровно то же самое. Я на самом деле думал, что сержант взорвется, и уже приготовился бежать в казармы за медицинской помощью. Но припадок прошел, и, взывая о помощи к объединенным силам небес и преисподней, сержант начал опрашивать взвод, одного солдата за другим, требуя сообщить ему причину, по которой они пренебрегли его командами и решили упражняться самостоятельно.

В этот момент Колумб снова гавкнул, и на сержанта снизошло озарение.

– Будьте добры, уйдите, сэр, – обратился он ко мне. – Как я могу обучать своих людей, если ваш пес каждые пять минут вмешивается?

И это не единственный случай. Бывали и другие. Мой пес как будто бы все понял и начал получать от этого удовольствие. Иной раз, встретив солдата, гуляющего со своей милой, Колумб из-за моих ног неожиданно гавкал. Солдат тотчас же оставлял свою девушку и невольно начинал выполнять военные приемы.

Представители военного министерства обвинили меня в том, что я нарочно натренировал свою собаку. Но я его не тренировал: этот голос дан ему природой. Я предложил представителям военного министерства не ругать моего пса за то, что он разговаривает на своем языке, а вместо этого научить своих сержантов говорить по-английски.

Однако они ничего не хотели понимать, в воздухе запахло неприятностями, и, не желая менять квартиру, я предпочел расстаться с Колумбом. Я уже видел, к чему клонит военное министерство, и вовсе не хотел, чтобы на меня переложили ответственность за неэффективность британской армии.

Лет двадцать назад Лондон переживал довольно мятежный период, и законопослушных граждан призвали вступать в ряды дополнительных констеблей. Я был молод, и надежда принять участие в подавлении общественных беспорядков казалась мне куда привлекательнее, чем сейчас. Однажды воскресным утром в компании пяти-шести сотен других более или менее респектабельных горожан я оказался на муштровочном плацу в казармах Олбани-стрит. Власти считали, что мы лучше сможем охранять собственные дома и защищать жен и детей, если прежде всего научимся по команде поворачивать «глаза вправо» или влево и маршировать, выставив большой палец. Соответственно, чтобы проинструктировать нас по этим вопросам, был назначен муштровочный сержант. Он вышел из столовой, утирая рот и, согласно правилам, похлопывая себя по ноге дубинкой. Но по мере приближения к нам выражение его лица менялось. Мы были дородными напыщенными джентльменами, причем большинство в сюртуках и цилиндрах. Сержант неплохо умел подладиться к обстановке; мысль браниться и орать на нас его покинула, а вместе с ней и счастливый настрой. Он расслабил одеревеневшую спину, подошел к нам с почтительным видом и заговорил на языке светского общения.

– Доброе утро, джентльмены, – произнес сержант.

– Доброе утро, – отозвались мы.

Возникла пауза. Сержант переступил с ноги на ногу. Мы ждали.

– Ну, джентльмены, – с приятной улыбкой сказал сержант, – как вы отнесетесь к тому, чтобы встать в строй?

Мы согласились. Он показал, как это делается, и критическим взглядом окинул наш последний ряд.

– Немного вперед, номер третий, если вы не против, сэр, – предложил он.

Номер третий, важного вида джентльмен, шагнул вперед.

Сержант критическим взглядом окинул наш первый ряд.

– Чуть-чуть назад, если вы не против, сэр, – предложил он третьему джентльмену с конца.

– Не могу, – объяснил третий джентльмен. – Все, что я могу, – это оставаться там, где стою.

Сержант критическим взглядом посмотрел между рядами.

– Ага, – произнес он. – Кое у кого из нас широковатая грудь. Мы раздвинемся еще на фут, джентльмены, будьте любезны.

И муштра продолжалась в такой приятной манере.