Досужие размышления досужего человека

Прошло пятнадцать лет – пятнадцать лет борьбы с суровой действительностью. Он толстый и лысый. Ему нужно содержать одиннадцать детей. Но высокими идеалами не заплатишь сапожнику. Чтобы существовать, нужно сражаться за скудные средства жалким оружием.

А прелестная героиня! Теперь она встревоженная мать одиннадцати сорванцов! Занавес опускается под сатанинский хохот.

Вот почему – и это одна причина среди многих – я люблю этот мистический утренний свет. Он обладает странной властью открывать красоту, скрытую от нас грубыми лучами дня. Эти потрепанные жизнью мужчины и женщины со своим нелепым видом, такие неромантичные; эти ремесленники и мелкие клерки, ежедневно надрывающиеся на монотонной работе; эти женщины с потускневшими глазами, бредущие на рынок, чтобы торговаться там из-за каждого су, спорить и ссориться над жалкой горсточкой еды. Волшебный утренний свет изменяет их тела, делает их просвечивающими. Они выросли красивыми, а не уродливыми, несмотря на годы тяжелого труда и лишений; их так терпеливо прожитые жизни посвящены служению миру. Радость, надежда, удовольствие – со всем этим покончено, да и жизнь их закончилась. И все же они трудятся непрестанно, не жалуясь, – все ради детей.

Однажды утром недалеко от Брюсселя я наткнулся на тележку с хворостом. Ее тащила столь тощая кляча, что погладь ее нежной рукой, можно и пораниться. Я был потрясен – и злился, пока не заметил такое же вьючное животное, толкавшее тележку сзади. Не старуха, а пугало огородное! Между ними почти не было разницы. Я прошел с ними немного. Она жила около Ватерлоо и целый день собирала хворост в большом лесу. Начав в три утра, два этих тощих существа тащили тележку девять миль до Брюсселя и возвращались домой, сразу как только продали свой груз. Если повезет, старуха могла рассчитывать на пару франков. Я спросил ее – разве нельзя найти какое-нибудь другое занятие?

Да, можно, но у нее есть еще и маленькая внучка. Люди не нанимают старух, обремененных внуками.

Вы, красивые изысканные леди, не знающие, что наступило утро, до тех пор, пока кто-нибудь не поднимет штору и не сообщит вам об этом! Хорошо, что вы не рискуете выходить в этот волшебный утренний свет. Рядом с этими прекрасными женщинами вы бы выглядели такими дурнушками – почти уродинами.

Любопытно, какой привлекательностью обладает церковь для торговцев. Христос выгнал их из храма, но до сих пор в каждом городе на континенте они собираются у его наружных стен. До чего очаровательная картина солнечным утром! Огромный собор, отбрасывающий тень, образует фон, а у его подножия, точно клумба, поросшая веселыми цветами, сидят со своими корзинками, полными зеленых овощей и блестящих фруктов, женщины и юные девушки в разноцветных нарядах.

В Брюсселе главный рынок расположен на Гран-Плас. Большие дома с позолотой вот уже четыре столетия смотрят сверху вниз на одну и ту же сцену. Летом торговля начинается примерно в половине пятого; к пяти утра это уже ревущий улей, а большой город вокруг еще спит.

Вот идет бережливая хозяйка из бедных, для которой разница в цене за капусту в десятую часть пенни чрезвычайно важна, а следом очень обеспокоенная управительница небольшого пансиона. В Брюсселе есть дома, где вас накормят, обогреют, уложат спать, будут вам прислуживать всего за два франка в день. Высохшие старые леди, древние гувернантки, готовые учить вас за сорок сантимов в час, собираются за шаткими деревянными столами, с жадностью поедая жидкий суп, ворча на водянистый кофе, с неподобающей для леди жадностью угощаясь картофельным пирогом. Приходится очень экономно вести хозяйство, чтобы содержать этих несчастных созданий на два франка в день и еще умудряться получать какой-то доход. Так что «мадам», на которую столько ропщут, ложится спать около полуночи, встает незадолго до пяти и идет с корзинкой на рынок. Так она может сэкономить несколько су. Иногда дом ведет еще совсем дитя. Тебе кажется, что, возможно, такое раннее обучение искусству торговаться не так уж полезно для нее. В детских глазах уже поселилось суровое выражение, вокруг маленького ротика собрались недовольные морщины. Возвышенные человеческие качества – дорогая роскошь, бедные не могут себе этого позволить.