Доступ к телу

Гранд знал Люка не первый год. Борода клином, стрижка на старинный лад шапкой – ему совершенно не шло, даже портило приятное лицо, широкое в скулах и зауженное книзу. «Сердечком» – так называл эту форму подбородка сам Коган и стеснялся ее, как своих «кроличьих» передних зубов, по мнению Гранда вовсе не «кроличьих». Просто чуть длиннее остальных, но вполне гармоничных. Люк, однако, улыбаясь, всегда прятал их, отчего его улыбка выходила немного девчачьей, флиртующей. Впрочем, истинно мужскому характеру это не мешало.

– Попросил уехать.

– И она уехала.

Как раз та самая жеманная улыбка. Сколько Гранд ни говорил, что лыбиться во все тридцать два зуба Люку шло бы больше, тот плевал на советы. Будто намеренно портил себя, чтобы к нему не липли бабы – с последними, кстати, вообще не ладилось. Чем красивее, тем хуже и порочнее, так считал Коган и избегал моделей, как огня.

– Уехала. Как раз до этого места, как видишь.

– А, вон оно что. Ну водит она неважно. Наверное, что-то другое делает хорошо, раз до сих пор здесь…

На последнюю фразу Гранд не ответил вовсе. Крепил крюки и думал о том, что Джулиана хороша не в постели, хотя там тоже богиня, но в чем-то ином, человеческом. Не потеряла искренность за пузырем из веселой иронии, осталась теплой где-то внутри.

– Эй, друг, да она тебе нравится…

– Отстань.

Но Коган уже уцепился проницательным взглядом.

– Ты езжай домой, я подлечу к воротам на этом джипе. Давно так не катался.

– Как хочешь.

– Зайду к тебе после, руки помою и поем, если есть что-нибудь. Не успел позавтракать.

– Насчет последнего не уверен. Заходи.

Прежде чем открыть дверцу белого джипа, чтобы занять водительское место, Люк бросил:

– Ты ведь никого раньше туда не приводил?

– Лети давай.

– Я зайду.

– Я слышал. Заходи.

– Предупреди о гостях.

– Предупрежу, – буркнул Гранд и дал отмашку пилоту вертушки, мол, можно поднимать.

(Sirius Eyes – In the Sky)

Он вернулся раньше вертушки, почти неслышно вошел в дверь, какое-то время стоял не двигаясь. На втором этаже напевали. Оттуда же плыл невероятный запах чего-то вкусного – когда она успела? Они возились около часа или меньше того…

Гранда вдруг пронзило странное желание просто понаблюдать за Джулианой. Так, чтобы она не видела. Жаль, что не обустроил комнату видеонаблюдения, ведь хотел. Подумал и одернул себя – он хочет шпионить? Сара пробудила в нем желание знать о людях наперед, чтобы не ждать подвоха? И с облегчением ощутил – нет, он бы просто хотел понаблюдать. Полюбоваться ей естественной, не знающей, что рядом кто-то есть. Что-то уловить по выражению лица, по прикушенной губе, по морщинке. Некие сокровенные мысли, которые сказали бы ему больше, чем любые слова. Когда ему стало важно сокровенное, чужой внутренний мир? Его собственное тело тянулось к идеальному телу Джулианы, а сердце постепенно теряло онемение, начинало шевелиться, жить. Трепетно. И опасно.

Додумать Гранд не успел, позади хлопнула входная дверь, вошел Люк. Шумно потянул носом, аж замычал от удовольствия, намеренно громко крикнул:

– Хозяюшка, гости! – пение наверху тут же стихло. – Чтобы успела одеться, если вдруг… Добавил тихо уже Гранту и подмигнул.

– Слышь, старина, ты уверен, что она не из-за твоих денег?

– Уверен.

– Ладно, – Люк сбросил толстые перчатки, принялся стягивать ботинки.

(Gabrielle Aplin – When The Lights Go Out [Piano Version])

Она действительно успела все.

Приготовить еду, одеться, накрыть стол на троих, разложить все по тарелкам. Паста вышла настолько хорошей, что Коган доедал вторую тарелку, а Гранд никак не мог вспомнить – в холодильнике был замороженный сыр? Откуда эта запеченная корочка?

Никакой натянутости. Почему-то при виде Джулианы ожил и оттаял Люк – принялся вдруг балагурить. Рассказал, как тащили машину; что уже успел посмотреть, не сбилась ли рулевая ось, что собирается проверить топливный насос и жидкости в двигателе. После переключился вдруг на Гранда, принялся хвалить и расписывать друга. Новичков, дескать, гоняет, как профи, сам марафоны такой длины бегает, что закачаешься, стреляет всегда в яблочко, а ножи метает как…

Гранд не краснел лишь по той причине, что давно разучился, но чувствовал себя все равно странно, будто его продают. Впаривают, как залежалый, но вполне себе достойный товар. Усмехался.

И не отрывал взгляда от девчонки. Та не напрягалась, не переигрывала, не пыталась изобразить при Когане кого-то другого. Вела себя раскованно и сдержанно, «в меру» – так бы он сказал. Редкое качество. На него она почти не смотрела, временами проскальзывала по нему глазами, чувствовала, что может залипнуть, переключалась на что-то другое.

А Гранд хотел ее все так же сильно. И копился интерес к ее внутреннему миру, к личности внутри женской фигуры, к другой Вселенной. Что было в ее прошлом, что сделало ее такой, какой она стала?