Читаем Достопамятные деяния и изречения полностью

Примерно ту же уверенность он выказал, когда высадился на побережье Африки. В его лагере были схвачены лазутчики Ганнибала и доставлены к нему. Он не стал их наказывать или выспрашивать о планах и силах пунийцев, но позаботился, чтобы их тщательно провели мимо всех манипулов. А потом спросил, достаточно ли они узрели из того, за чем им было приказано наблюдать, накормил их и их вьючных коней и отпустил невредимыми. И таким вот духом уверенности он разбил умы врагов, до того как поразить их оружием.

Вернемся к проявлению его уверенности на родине. Луций Сципион был призван в сенат по поводу четырех миллионов сестерциев, полученных от Антиоха, и одновременно были представлены записи поступлений и расходов, по которым назрело обвинительное решение со стороны недовольных. Тогда Сципион Африканский разорвал эти листы, негодуя от возмущения по поводу того, что дело, находившееся в его ведении как легата, вдруг оказалось спорным. И к тому же выступил с речью: «Отцы-сенаторы, — сказал он, — я не возвращаю в вашу казну четыре миллиона сестерциев, потому что служу другой власти, но ведь благодаря моему полководческому дару и моим предсказаниям я сделал эту казну богаче на двести миллионов. И я не думаю, что это злоупотребление требует расследования моей невиновности. Когда я привел под вашу власть Африку, я оттуда не взял ничего, что было бы со мной связано, кроме моего имени. Я не жаждал пунийских сокровищ, равно как и мой брат — азиатских, так что каждый из нас сделался богаче только в глазах зависти, но не из-за владения деньгами».

Эту твердую защиту Сципиона сенат одобрил как свершившееся деяние. Потом возникла нужда взять из казны деньги для государственных потребностей, а квесторы не осмелились открыть двери, потому что соответствующий закон все еще рассматривался. Тогда Сципион как частное лицо затребовал ключи и отпер казну, заставив закон уступить пользе. И осознание того, что он помнил все законы, даровало ему эту уверенность в себе.

Я не устану и далее рассказывать о его деяниях, тем более что он и сам не уставал проявлять доблестные качества такого же рода. Народный трибун Марк Невий или, как некоторые полагают, два Пелилия вызвали его на суд. На форум его сопровождала многочисленная толпа; по пути он взобрался на ростральную колонну, надел на себя триумфальный венок и сказал: «Квириты, в этот день я приказал горделивому Карфагену принять наши законы. Тем более хорошо бы вам пойти со мной на Капитолий и сотворить благодарственную молитву». За этим выдающимся высказыванием последовало не менее значимое продолжение, ибо в поисках ложа Юпитера Всеблагого Величайшего с ним пошли все сенаторы, все сословие всадников и вообще весь народ. И в результате трибун выдвинул обвинение как бы перед народом, но без народа, потому что остался на форуме один, а его фальшивое поведение вызвало лишь насмешку. Тогда он, чтобы смыть позор, поднялся на Капитолий, где из обвинителя сделался благочестивым почитателем Сципиона.[227]

7.2. Сципион Эмилиан, славный преемник дедовского духа, осаждал однажды сильно укрепленный город. Ему советовали разбросать вокруг железные шары с шипами, а проходы между ними заставить свинцовыми щитами с торчащими из них гвоздями, чтобы враги не смогли внезапно напасть на наши позиции. Сципион ответил, что негоже, когда один и тот же человек собирается захватить врагов и в то же время страшится их.

7.3. К какой бы части памяти я ни обращался, все время приходит в голову фамильное имя Сципионов. И как же мне теперь пройти мимо Назики, оставившего знаменательное высказывание, столь ярко выразившее его дух уверенности? Цены на зерно возросли, и тогда народный трибун Гай Куриаций выставил консулов перед народом, чтобы убедить их в необходимости закупки продовольствия и отправки в сенат доверенных людей, которые справились бы с этой работой. Назика стал говорить совершенно обратное, чтобы удержать народ от этой нецелесообразной затеи. «Молчите, квириты, — сказал он, — я лучше знаю, что нужно на благо республики». Его выслушали в почтительном молчании, воздав должное его авторитету, но не своему желанию насытиться.[228]

7.4. Дух Ливия Салинатора тоже достоин вечной памяти. Когда он разбил Гасдрубала и армию пунийцев в Умбрии и ему сообщили, что галлы и лигурийцы после битвы беспорядочно рассыпались без полководцев и знамен и их легко сокрушить незначительным отрядом, он ответил, что пусть себе разбредаются: во всяком случае не будет у врагов недостатка в человеке, который сообщит об этом величайшем разгроме.[229]

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии
1917 год. Распад
1917 год. Распад

Фундаментальный труд российского историка О. Р. Айрапетова об участии Российской империи в Первой мировой войне является попыткой объединить анализ внешней, военной, внутренней и экономической политики Российской империи в 1914–1917 годов (до Февральской революции 1917 г.) с учетом предвоенного периода, особенности которого предопределили развитие и формы внешне– и внутриполитических конфликтов в погибшей в 1917 году стране.В четвертом, заключительном томе "1917. Распад" повествуется о взаимосвязи военных и революционных событий в России начала XX века, анализируются результаты свержения монархии и прихода к власти большевиков, повлиявшие на исход и последствия войны.

Олег Рудольфович Айрапетов

Военная документалистика и аналитика / История / Военная документалистика / Образование и наука / Документальное