Дорогой враг

— Ты была их любимицей, — шепчет она. — Мамы и папы. Они всегда гордились тобой. — Ее голос приобретает мамин тон. — Наша Делайла снова стала отличницей. Вы пробовали запеканку Делайлы, могу заявить, что она лучшая в пяти округах. Делайла такой особенный ребенок.

Я поражена. Долго не могу вздохнуть.

— Они должны были это говорить. Потому что я была чертовски несчастна и они это знали!

Серо-голубые глаза Саманты, так похожие на мамины, вспыхивают от возмущения.

— Они говорили это, потому что считали так, Ди. Ты не можешь быть настолько глупа. Они любили тебя больше.

— Я даже не была их ребенком! — мой крик вырывается из ниоткуда, больно отдавая в грудь и горло.

— Что? — спрашивает Сэм, сбитая с толку. — О чем ты говоришь?

— Меня удочерили. — Забавно это говорить, учитывая, что она знает.

Сэм тяжело сглатывает, затем делает нерешительный шаг ближе. Ее голос смягчается.

— Ты правда думаешь, что они любили тебя меньше?

— Уже нет. — Разговор с мамой ослабил последние нити сомнений. — Но в то время? Это постоянно сидело у меня в голове. Чудачка Делайла, торчащая, как больной палец, среди вас всех.

Сэм качает головой.

— Черт возьми, Ди. Они выбрали тебя. А я была неожиданностью, они должны были полюбить тебя.

Я грустно смеюсь.

— Не могу в это поверить. Все это время ты ревновала меня к любви наших родителей ко мне и я ревновала тебя к тому же?

Стоя в яркой кухне нашей мамы, мы с Сэм уставились друг на друга, а затем она начинает хихикать.

— Полагаю, все так и было.

Мы обе смеемся, хотя на деле нет ничего забавного. У меня слишком много шрамов, но приятно отпустить это. Сэм успокаивается, делая судорожный вздох, а затем становится серьезной. Она уверенно протягивает руки, и я принимаю ее объятия. От нее пахнет «Шанель» и сигаретами, которые, я знаю, она все еще втихаря курит.

— Прости меня, Ди. Мне так жаль.

— Ты причинила мне боль. — Мне все еще больно.

— Прости, — снова говорит она. Я знаю, что ей правда жаль. Но мне кажется, что этого недостаточно.

— И ты позволила Мейкону взять вину на себя.

Она морщит нос. Раскрасневшаяся и со слезящимися глазами, она по-прежнему выглядит красивой. И по-прежнему защищается.

— Он настоял. В ту ночь, когда он бросил меня, то сказал, что делает это для меня из-за всего того, через что мы прошли, но он покончил с сестрами Бейкер.

Это не совсем то, что сказал мне Мейкон. В версии Сэм Мейкон защищал ее, а не меня. Это снова происходит. Все те старые манипуляции и искажение правды. Я вырываюсь из ее объятий.

— Ты должна была рассказать мне.

— Знаю. — Сэм кусает нижнюю губу.

— Что сделано, то сделано.

При этих словах она сияет.

— И эй, я вернулась и вернула часы, как и обещала.

Неужто она хочет печенье за то, что поступила правильно? Внутри меня все еще больше цепенеет. Сэм моя сестра. Но она стала ужасным человеком.

Она не желает встречаться со мной взглядом.

— Было глупо брать часы. Никто их не купил… — Она замолкает со сдавленным звуком, осознав, что сказала.

Я смотрю на нее, разочарование сковывает меня так сильно, что я не могу пошевелиться. Она пыталась продать часы.

— Что с тобой происходит, Сэм? Зачем тебе понадобилось столько денег?

Она приподнимает подбородок.

— Я уже нашла их.

— Триста тысяч? Зачем?

Когда она наконец поворачивается в мою сторону, ее взгляд суров.

— У меня небольшая зависимость от азартных игр. Иногда у меня заканчиваются средства.

Ей было достаточно сказать первое, чтобы уже сбить меня с ног. Сэм ухмыляется.

— Ты бы видела свое лицо, Ди. Такое потрясенное.

— Это не смешно.

— Нет, — огрызается она. — Не смешно. В любом случае, будет что вспомнить, и я больше не нуждаюсь в деньгах.

Будет что вспомнить? Моя сестра — игрок, а я никогда этого не замечала. Во что, черт возьми, она ввязалась?

— Сэмми…

— Это мое дело, так что не строй из себя святую, Делайла, и не пытайся исправить это.

Я хочу огрызнуться и отчитать ее. Но я устала. Не желаю с ней спорить. Я просто хочу продолжить спокойно жить.

— Не волнуйся, Сэм. Я усвоила свой урок. Теперь ты решаешь свои проблемы сама. Я официально закончила.

Часы на стене громко тикают, пока она смотрит на меня. По ее лицу пробегает непонятная эмоция — то ли сожаление, то ли беспокойство, не могу сказать точно.

— Я тоже усвоила свой урок. Больше никаких краж.

Она говорит это как шутку, над которой мне следует посмеяться. Но я не могу. Меня беспокоит, что она так спокойно относится к своей проблеме. Меня беспокоит, что, несмотря на ее заявление, что это в прошлом, она все еще кому-то должна огромную сумму денег. Как она расплатится без часов Мейкона? Но я держу язык за зубами. Если я собираюсь сдержать свое слово и не лезть в ее дела, то должна начать прямо сейчас.

— Делайла, — начинает Сэм спустя минуту, — вся эта история с Сэйнтом, скажи, что это несерьезно.

Я подхожу к краю стола и вытираю след от стакана.

— Я знаю, что он был твоим парнем в школе. И я бы не согласилась быть с ним, если бы не… — Я делаю глубокий вдох и смотрю ей прямо в лицо. — Да, это серьезно. Он мне небезразличен.

Ее глаза наполняются жалостью.