Дорогой враг

— Но, вместо того чтобы принести ему свои извинения и мне тоже, ты появляешься на пороге его дома с громкими заявлениями.

От этих слов Сэм выпрямляется.

— Я так и знала. Что он тебе наговорил? Полагаю, он рассказал тебе о выпускном…

— Сэм, — сердито и громко рявкает Мейкон, отчего я подпрыгиваю.

Он побледнел, сжав челюсть.

Сэм игнорирует его.

— Так он рассказал?

— Выпускной? — повторяю я, мой взгляд мечется между ними.

— Сэм. — Мейкон делает шаг в ее сторону. — Я серьезно. Заткни. Свой. Рот.

— Вот почему ты простила его, да? — Она растерянно и истерично смеется. — Он рассказал тебе.

— Сэм! — в голосе Мейкона слышится отчаяние.

Я поднимаю руку.

— Нет, пусть говорит.

Сэм снова плачет. У нее всегда легко это получалось.

— Ладно, хорошо. Я сделала это. Думала, что будет смешно. Это была просто глупая шутка, ошибка. Но он, — она указывает на Мейкона, — обещал, что никогда не расскажет. Он солгал.

Шутка? И тут меня осенило. Выпускной. Картофельные шарики. Издевательский смех. Сэм, уставившаяся на меня, словно увидела привидение. И Мейкон, стоящий передо мной и выглядевший разъяренным и испуганным. Я думала, это чувство вины. Я назвала его никчемным.

Это стало последней каплей в наших рушащихся отношениях и укрепило ненависть, которую я к нему испытывала.

Шутка.

И это дело рук Сэм. Моей сестры. Ох, как же она плакала в ту ночь. Она сказала мне, как ей жаль. Я думала, она говорила об ужасном поступке Мейкона. Но это сделала она. Я всю жизнь защищала ее всеми возможными способами, а она так со мной поступила?

Кровь застывает в жилах. Я смутно слышу, как ругается Мейкон. У меня звенит в ушах. Сэм смотрит на меня со слезами на глазах и выражением надежды на лице.

Впервые в жизни я действую не задумываясь. Поднимаю руку и ударяю Сэм по щеке. Звук пощечины эхом разносится по кухне. Ладонь покалывает, когда я разворачиваюсь и ухожу.

Мейкон

Делайла выходит из комнаты с высоко поднятой головой, оставляя меня наедине с Сэм.

— Ты эгоистичный придурок. Разве ты не был обязан ей рассказать?

Мне так сильно хочется пойти к Делайле, что у меня щемит сердце, но я знаю, что моей девочке нужно немного побыть одной. А мне разобраться с Сэм.

Сэм смотрит вслед исчезающей Делайле. Прижимая руку к покрасневшей щеке, словно не может поверить, что Делайла и впрямь ее ударила.

— Ты не рассказал ей?

— Зачем? Все эти годы я держал это в секрете. — За что ненавидел себя. Особенно когда начал влюбляться в Делайлу. Правда, как хрупкий камень, сидела у меня под ребрами каждый раз, когда Делайла упоминала об этом инциденте. — Неужели ты правда думаешь, что я согласился взять вину за твой трюк на себя только потому, что пытался защитить тебя? Я сделал это ради нее. Потому что даже тогда знал, что если она узнает, что родная сестра унизила ее ради забавы, то это уничтожит ее.

Сэм бледнеет.

— Я не хотела причинять ей боль.

— Бред. Ты сделала это, потому что завидовала. — Я начинаю думать, что Сэм всегда была такой. Что единственная причина, по которой она так крепко держалась за меня, когда мы были детьми, заключалась в том, что она знала, что это причиняет боль Делайле.

— Зачем ты приехала? — спрашиваю я Сэм, когда та ничего не говорит. — Почему сейчас? И не вешай мне лапшу на уши насчет того, что решила вернуть часы. Ты знала, что я искал тебя из-за них. Так почему сейчас?

Сэм с вызовом вскидывает подбородок.

— Я увидела вашу фотографию с того гала-концерта. У тебя было такое выражение и взгляд. Я знаю это. Ты либо трахнул ее, либо хотел.

Здесь она не ошибается. Я хотел.

— И поэтому ты решила вернуться и разрушить шанс сестры на счастье? — я разочарованно качаю головой.

Серые глаза Сэм леденеют.

— Несмотря на то что ты думаешь, Сэйнт, я люблю свою сестру. Она тебе никогда не нравилась. Черт побери, да вы двое ненавидели друг друга. И я должна поверить, что ты внезапно влюбился в нее?

— Знаешь, что я думаю? Ты не смогла смириться с мыслью, что мы с Делайлой вместе. Я прав? И не вешай мне лапшу на уши, что я тебе нравлюсь. Мы расстались много лет назад.

— Ты мой бывший. Сестры не переманивают былую любовь.

— О, чушь собачья. Тебе просто ненавистна мысль, что мы с Делайлой можем быть счастливы. — Когда она отводит взгляд и поднимает подбородок, я продолжаю: — Что ты ей сказала? Что я был твоим? — Я фыркаю от отвращения. — Так вот слушай. Я никогда не был твоим.

Сэм едва заметно вздрагивает, но я все же улавливаю это, и сожаление отзывается в моей груди.

— Хочешь быть жестоким — валяй, — говорит она, поправляя волосы — знакомый жест, говорящий о защитной реакции. — Мне уже все равно. Но не притворяйся, что мы были никем. Мы практически все детство были вместе. Отрицай сколько хочешь, вот только это не стереть из памяти.

У меня больше нет сил ссориться с ней. Я чувствую себя разбитым, и меня тянет пойти к Делайле и утешить ее. Держать в своих объятиях. Прислонившись к столу, я смотрю на женщину, с которой мы в течение многих лет совершали низкие поступки.