Дорогой интриг

Впрочем, особо заметных перемен это не принесло, потому что король свою фаворитку уже не покидал и на обратной дороге меня к себе не подзывал. Лишь обернулся, чтобы спросить, когда же мы собираемся воплощать наши намерения. И мы бы покорились, хоть азарта уже и не было, но скачек так и не состоялось – в моем Аметисте проснулся Аферист, и он захромал, как только я пустила его в галоп. Уж не знаю, что вызвало отрицание в жеребце: то, что ему оказывали мало внимания, или же нетерпимость к интригам и лицемерию, – но участвовать в скачках он отказался. И сколько бы я ни взывала к его совести, Аметист лишь фыркал, хромал то на одну ногу, то на другую, явно забывая, какая из конечностей у него болит. В общем, под конец прогулки единственным мужчиной, которому досталось мое внимание полностью, был мой собственный конь.

И лишь когда король и его маленькая свита, устав ждать, покинули нас с бароном, его милость изрек:

– До такого коварства и бесстыдства не опускался даже я. Вы, Аметист, сколько бы нас с вами не сравнивала баронесса, превзошли меня по всем статьям. Вам хотя бы немного совестно?

– Пфр, – ответил четвероногий актеришка, и не думая раскаиваться.

– Завтра за моей спиной будут смеяться все, кому не лень, – с досадой произнесла я, глядя вслед исчезающей кавалькаде.

– Чепуха какая, – отмахнулся барон. – Любой конфуз можно обратить в свою пользу, если не краснеть и не злиться, а смеяться вместе с остальными. Это всего лишь одна из забавных историй в вашей жизни, о которой вы потом сможете рассказывать, чтобы повеселить гостей на каком-нибудь званом вечере. У меня их превеликое множество.

– Вы так думаете? – я с интересом поглядела на Гарда.

– Я всегда говорю только то, в чем уверен, – подмигнул барон. – Кстати, мы еще можем утереть нос сплетникам, если ваш Аферист закончил свою клоунаду, и к нему вернулась совесть. Ты готов? – обратился Фьер к жеребцу, тот фыркнул, после тряхнул головой, кажется, соглашаясь, и его милость закончил: – Предлагаю вернуться в седла и нарушить всяческие правила. Дикари мы, в конце концов, или томные завсегдатаи салонов?

– Дикари, – широко улыбнулась я и вернулась в седло. После склонилась к шее своего жеребца и попросила: – Уж не подведи меня, дружочек.

Мы обменялись с бароном взглядами и пустили скакунов быстрой рысью. Уверившись, что Аметист больше не жульничает, я отправила его в галоп, а вместе со мной мчался мой новый друг. Может, и не друг, но человек, к которому моя симпатия возросла до небес. Это не были скачки, мы не соревновались, решив оставить подобное развлечение на времена, когда нам и вправду никто не станет мешать. Просто наслаждались быстрым бегом своих жеребцов, короткой минутой свободы и молодостью, когда позволено некоторое безумство.

Короля мы нагнали еще задолго до поворота к Жемчужному озеру. Разъехаться не было никакой возможности, но и потеснить Его Величество было недопустимым, и потому мы пустили коней по траве, так обогнав их с графиней. Однако бросить на короля даже короткий взгляд я не могла, потому что путь мне перегораживал невысокий, но широкий пень.

Несмотря на всю мою любовь к верховой езде, отношения с преодолением препятствий у меня складывалось менее удачно, чем с разнообразными аллюрами. Тихо выругавшись, я приготовилась отправить Аметиста в полет…

– Ослабьте поводья! Не мешайте ему! – вдруг выкрикнул барон Гард, и я послушалась больше машинально, чем осознанно.

Мой скакун оторвался от земли, перемахнул через пень и помчался дальше. Стук моего сердца слился с топотом копыт. Облизав вдруг пересохшие губы, я попыталась понять, жива я или уже слетела с коня, свернула шею и теперь мчусь вместе с Хэллом на его быстроногом жеребце. Однако вскрик за спиной:

– Браво! – помог увериться, что я всё еще на земле.

Правда, кому принадлежало восклицание, я пока так и не поняла. Хаос в голове только начал успокаиваться, и я наконец испытала запоздалый восторг. Мой конь был восхитителен! Уже ближе к воротам мы замедлили бег скакунов, а вскоре и вовсе перешли на рысь.

– Боги, это потрясающе! – воскликнула я и расхохоталась.

– Хэлл и вправду с вами, ваша милость, – усмехнулся Гард. – В какой-то момент мне показалось, что прыжок может закончиться для вас и вашего коня трагически. Вам стоит поработать с барьерами, и лучшего помощника, чем ваш Аметист, вам не найти. Прекрасный жеребец. Беру все свои нелицеприятные слова обратно. Прости меня, дружок.

– Пфр, – ответил Аметист, кажется, даже насмешливо.

– И если примете мою помощь, я готов тренировать вас, ваша милость, – это было уже обращено ко мне, и я не стала кокетничать:

– Это было бы большой любезностью с вашей стороны, барон, – ответила я. – Матушка старалась убрать из нашего обучения с сестрицей всё, что может быть опасным.

– Наши уроки доставят мне удовольствие, – улыбнулся Гард и добавил: – Не подумайте дурного, просто мне тоже нравится ваше общество. – На том мы и сошлись.

– Вы не знаете, кто кричал браво? – спросила я, когда мы уже неспешным шагом подъезжали к конюшням.