Дорогие реликвии

Отсеки его были завалены ящиками, окованными железными полосами. Некоторые были взломаны. В них лежали новенькие генеральские мундиры, никому теперь не нужные. У стен в полумраке стояли рамы от картин. Полотен мы не нашли. С нескольких рам я осторожно снял наклейки: картины были из наших музеев… За ящиками мы увидели множество книг, в связках и россыпью, альбомов, рукописей, журналов и газет на всех языках Запада и Востока. Валялись здесь древние рукописи на арабском и персидском, греческом и латинском — с чудесными миниатюрами тончайшей работы.

На многих книгах я заметил печати полковых библиотек частей старой русской армии и книжные знаки владельцев помещичьих усадеб.

Осторожно поднял я один томик в переплете из коричневой кожи, с золотым тиснением и надписью: "Р. М. Gagarin".

Это был "Военный устав прусского короля Фридриха" на французском языке, изданный в Лейпциге в 1759 году, второй том. На титульном листе у обреза книги стоял штемпель:

БИБЛИОТЕКА

СЕЛА БОЛЬШАЯ АЛЕШНЯ.

Сидя в душном бункере, я вспомнил, что у меня в ленинградской квартире должны быть книги с подобным штемпелем — села Большая Алешня… Но только на моих книгах печати были не Гагарина, а князей Волконских. Тех самых, что дали истории декабриста Сергея Волконского. Попали книги ко мне так…

В первые года после гражданской войны в Петрограде в лавках книги продавались на вес. По рублю и дороже за пуд. Взвешивали их на больших амбарных весах. В то время многочисленные особняки в городе и пригородах занимали под разные государственные нужды. Ценные произведения искусства и старины передавали музеям, уникальные издания — в государственные книгохранилища. Однако немало книг и альбомов попадало в руки книготорговцев. Ими особенно ценились книги и журналы больших размеров, потому что листы их использовались в продуктовых и хозяйственных лавках.

В дни получки я непременно посещал книжные лавки. Так вот и собрал обширную библиотеку редких книг — печатных и даже рукописных — шестнадцатого, семнадцатого и восемнадцатого веков. Многие — в роскошных переплетах, с книжными знаками бывших именитых владельцев. Только книг о полководце Суворове насчитывалось у меня около шестисот. Были и прижизненные издания на разных языках.

Однажды в книжной лавке на Васильевском острове я отобрал для себя полное собрание сочинений Сергея Соловьева, томов тридцать, богато оформленное, с экслибрисами владельца на каждой книге. Положил на весы. До пуда далеко. Добавил другую историческую литературу: шесть томов "Деяний Екатерины Второй", "Воинский устав Петра Первого". Сверху положил еще пять книжек — "История русского народа" Николая Полевого. Книги все небольшие, легкие.

Подошел приказчик и подбросил на весы несколько томиков, среди них "Сочинения в стихах и прозе генерал-майора Дениса Васильевича Давыдова", того самого Дениса Давыдова, героя войны 1812 года.

Пуд набрался…

— Постоянному покупателю — с походом! — сказал весело приказчик и бросил еще пару томов. На этих-то томиках, придя домой, я и нашел экслибрис, изображающий герб князей Волконских с девизом на латыни: "Честь мою никому не отдам", и надписью по-русски — "С. Б. Алешня", то есть село Большая Алешня.

На титульном листе был штемпель из трех букв, "К. П. В.", увенчанных княжеской короной. Позднее я узнал, что три буквы значили: "Князь Петр Волконский".

И вот теперь, много лет спустя, в бункере, в мире, далеком от тихих библиотек, в мире страшной, только что закончившейся войны, встречаю я снова знакомые русские слова — "Село Большая Алешня".

Взял я книгу и стал выбираться из душного подземелья. Перелезая через ящики из-под снарядов, я заметил, что и под ними тоже книги. Здесь я обнаружил и первый том "Военного устава прусского короля Фридриха". Он был заключен в такой же переплет, с тем же золотым тиснением: "Р. М. Gagarin".

Итак, этой надписи не было на старых книгах из моей библиотеки. Село же Большая Алешня значилось и на тех и на других!

Очень меня эта загадка заинтересовала. А тут еще, когда я выбрался из бункера и полистал книгу более внимательно, я увидел внутри на переплете мелким почерком, чернилами надпись: "Князь Сергей Волконский"! Это уже был тот самый, декабрист…

Распутать все это я попытался уже в Ленинграде, спустя много лет после конца Великой Отечественной войны.

Стал я разыскивать село Алешню.

Алешни были "Большие" и "Малые", и было их много… Имелись и Олешни. Множество писем написал я в разные концы. Много писем получил. Все мне старались помочь. Писали колхозники, старожилы, библиотекари, учителя, сотрудники районных газет…

Директор средней школы села Большая Алешня прислала фотографии старого села, разрушенного фашистами.

Из города Ряжска сестры-учительницы написали о судьбе богатой библиотеки Волконских и что была эта библиотека в Большой Алешне.

Государственный архив Черниговской области сообщил: "Князь Сергей Волконский последние годы своей жизни после ссылки жил на Черниговщине, в Вороньках Козелецкого уезда (ныне Боровицкий район)".