Дороги и судьбы с нуля

– Зачем ты мне, мама, об этом рассказала? – прошептала Марина. – Я не понимаю. Зачем?

– Что ж тут непонятного? – сказала Александра Трофимовна. – В жизни человечества происходит множество бед и несчастий. – А ты думаешь о человеке, который предал тебя, Да стоит ли Бередончин того? Да и человек ли он?

Да, мать Марины была права. Надо забыть, оставить всё никчемное за спиной. Но как это сделать? Уметь разделять беду и радость с людьми – одно, но безутешно плакать над раздавленным муравьём – совсем другое. С раннего детства была чрезмерно сентиментальной, чувствительной. Этим и воспользовался Валера Бередончин. Даже несуществующими проблемами загружал её и, как ни странно, всё сильней и сильней привязывал её       к себе. Просто так, на всякий случай.

А любить Марину, да и никого другого, он не мог потому, что обожал только себя, любыми способами создавал уют для своего хилого тела.

До самого последнего момента многие знакомые отговаривали Марину Тимчинову не искать счастья почти на самом краю России. Но при этом каждому было предельно понятно, что решения она своего не изменит. Дороги строить можно и нужно и на Северо-западе страны. Тут дел – непочатый край, впрочем, как и везде и всюду.

Отговаривала её от дальнего путешествия, от таких поездок и перелётов и родная тётя , крепкая старушка, которая так и не обзавелась семьёй и не нажила детей, пенсионерка Татьяна Трофимовна Порываева, старшая сестра матери Марины. На разных работах в своё время трудилась, никакой работы не боялась.

Может быть, хорошо это или плохо, но деньги копить умела. Жила в своём доме, держала кур, гусей и периодически свиней. Понятно, что занималась и выращиванием овощей. Поэтому её было чем торговать на рынке. Считала, что её семидесятилетний возраст – не повод для грусти.

Категорически против отъезда Марины в дальние, суровые и незнакомые края был её вечный воздыхатель, машинист укладчика асфальтобетонной смеси, стройный, крепкий и симпатичный двадцатипятилетний брюнет Виктор Кормаков. Да и, надо казать, мастер своего дела. Так же успешно управлял бульдозером, экскаватором и другими машинами на колёсном и гусеничном ходу. Разбирался в технике. После окончания срока действительной службы в рядах Российской Армии приехал он в Волхов. Решил с этим городом связать свою жизнь.

Марина считала его если не другом, то хорошим и надёжным товарищем. Но ему этого мало было. Конечно, он парень видный, но она Виктора не любила и никогда не представляла себя в его объятиях. А ведь молодые дамы и не очень предпринимали всё, чтобы Кормаков обратил на них внимание. Но Виктор всегда находил вескую причину, чтобы ни идти на тесный контакт ни с одной их них.

Разного рода назидания и советы Марина больше не слушала. Вернее, слушала, но уже особо не реагировала на них. Но бесспорно то, что иные из молодых, таких, как она, и чуть постарше, ей самым настоящим образом завидовали. Им с места сдвинуться то ли решимости не хватало, то ли семьи держали, то ли ещё какие-то соображения мешали сделать решительный шаг в неизвестность. Правда, в некоторых случаях такого рода инертность можно считать оправданной и рациональной.

Мать с отцом, брат, тётя, да всей остальные, подруги и друзья, провожали её на электропоезд сообщением «Волховстрой-Санкт-Петербург». Не имело никакого смысла ехать вместе с Мариной в аэропорт Пулково. Но Виктор Кормаков решил иначе, поэтому и взял на работе отгул. Пусть не до места посадки на самолёт он поможет ей поднести небольшой чемодан с вещами и рюкзак, но немного поможет… Да и немного пообщается с ней перед рейсом.

Примерно так утопающий в катастрофические для себя моменты хватается за соломинку. Он, всё же, надеялся на добрые перемены, на то, что сланная, совсем молодая женщина обратит на него внимание, через интернет даст о себе знать.

Она обещала ему, матери, отцу и тёте сразу же дать знать о себе, написать, как добралась до места, устроилась в незнакомой обстановке.

Перед отправкой электрички в Питер, как обычно, на Московский вокзал, родители её, точнее, мать и отчим пусть и вздыхали и находились в мрачном состоянии, но держались. Особо не показывали вида, что происходит какая-то трагедия. В принципе, ведь ничего страшного не происходило. Многие люди уезжают и приезжают, странствуют по свету. У каждого на то имеются причины.

Но вот тётя её, Татьяна Трофимовна Порываева, обычно сдержанная и рассудительная, расчувствовалась и даже слезу пустила:

– Куда же ты, Маришка? Зачем? Голубка ты моя… Прямо с разбегу и поехала. Полное сумасшествие с твоей стороны.

– Да не с разбегу, тётя Таня, – возразила Марина. – Ты же знаешь… Развеяться мне надо, кое-что переосмыслить.

– Не обращай на меня внимания, – тётя обняла племянницу. – Это я так. Уже старая стала. Вот иногда и проявляю слабость. Но надеюсь, что мы ещё увидимся.

– Конечно, – я ведь буду в отпуск в Волхов прилетать, – заверила её и всех остальных Марина. – Обязательно.