Освободившаяся девушка, разумеется, тут же испуганно застыла. Визжать, правда, не перестала. Пришлось пихнуть ее изо всей силы так, что она кубарем полетела на землю. Вслепую отмахнувшись от кого-то из нападающих, я схватила поднимающуюся Эону за руку и поволокла прочь от дороги, остервенело отодвигая Неотразимой ветки с прокладываемого пути. Выбивая щепу, соседние деревья чиркнула парочка-другая арбалетных болтов, пущенных нам вслед.
Звуки придорожной стычки становились все глуше и глуше, а потом и вовсе стихли, впитанные с дождевой водой в прелый наст.
Дождить перестало. Рассерженно чихнула прижимающаяся к шершавому сосновому стволу промокшая белка. Среди бурелома и густых зарослей, подергивая рыжевато-коричневыми хвостами, тут же зашмыгали крапивники. Свисающие бахромой с листвы капли терпеливо дожидались путников, имеющих наглость побеспокоить березу почтенных лет и зим, чтобы ледяной стеной обрушиться на их никчемные головы, заставляя обратить мутный взгляд ввысь. Туда, где разлапистые кроны деревьев с листвой, чуть задетой золотящей дланью ранней осени, не давали упасть на землю тяжелому, свинцово-серому небу.
Кое-как отряхнувшись, мрачные, измотанные, теперь точно промокшие до последней нитки, дальше мы побежали уже по петляющей звериной тропе, на которую нам повезло в буквальном смысле свалиться. Она то и дело норовила потеряться, скрываясь в непроглядных папоротниковых зарослях.
Натруженные долгим маханием Неотразимой запястья саднили, на грязных бинтах проступили бурые пятна крови, усталые пальцы мелко дрожали. Справедливости ради стоит заметить, что Эоне приходилось еще хуже моего: она путалась в длинной юбке, цеплялась растрепавшимися волосами за ветки и постоянно спотыкалась. В конце концов, мне пришлось пропустить ее вперед себя, иначе имелся шанс забыть эту несчастную в каком-нибудь неглубоком овражке.
Почему-то в нос лез резкий, чуть кисловатый запах мускуса, а непокрытой голове (шляпа пропала где-то в дороге) не давала покоя мысль, что я упустила из вида что-то жизненно важное.
«
Подруга остановилась так внезапно, что я, глубоко задумавшись, с разгона уткнулась носом ей в спину. Да еще собственные сумки чувствительно наподдали сзади.
— Эона, твоих предков в прославленное небытие, что еще такое?! Осторожнее же надо быть!
Подруга обернулась, утирая рукавом со лба выступившую испарину.
— Рель! Илиш... ты... — Светловолосая задыхалась после долгого изматывающего бега.
Как говорится, помяни нечистого...
— У нас исключительно деловые отношения. Нашла время это выяснять! — Резкий толчок в спину направил потерявшую дар речи и покрасневшую до ярко-свекольного цвета Эону вниз по тропе.
— Я не об этом! — запротестовала девушка, пытаясь обернуться на ходу. — Я... ты... мы должны ему помочь!
— Ему должны, зато себе — обязаны, — огрызнулась я. — Тем паче, что сейчас наша помощь нужна Верьяну как благословение служителя Единого вампиру — мало того, что без толку, так еще и глупо, ибо чревато для благодетеля.
— Но он же нас спас! Ре-е-ель... ой!
Беспомощно взмахнув руками, Эона скрылась из вида, ухнув в заросший по краю кустами и не замеченный в пылу спора овраг. В панике продравшись сквозь заросли и свесившись вниз, я невольно отпрянула, наткнувшись на взгляд глубоко несчастного человека.
— Это неправильно. — Светло-карие глаза заблестели непролившимися слезами.
Исцарапанное лицо. Руки, ноги целы. У испачканного платья всего лишь в паре мест чуть надорван подол — шесть таленов хмеловскому портному были заплачены не зря. Потревоженные падением заросли папоротника щедро поделились с девушкой собранной влагой, и сейчас она стекала тоненькими грязными ручейками, прилизывая встрепанные волосы.
Ох и упертая. Зато невредимая.
— Что неправильно? — От облегчения, что с ней все в порядке, мне даже не захотелось с чувством ругнуться.
— Неправильно бросать друзей в беде, — уточнила Эона, с фирменным упрямством проигнорировав мою протянутую руку.
Верьяна бросишь, как же! Только если как бумеранг.
— Да ну? И когда это только вы с Верьяном успели сдружиться? — Вид у меня был самый что ни на есть невинный, а голос нейтральнее некуда. — Помню, еще совсем недавно кое-кто имел в отношении достопочтенного Илиша весьма кровожадные намерения.
Ответа на провокационный вопрос не последовало.
— Кирины на тебя нет! — пропыхтела я, с натугой вытаскивая девушку из оврага. — Уже о мужиках волноваться начала.
Имя нашей почетной святой (этот самый, Единый, до чего же я по ней соскучилась!), как всегда, сотворило чудо — Эона замолчала надолго.