Дорога к вулканам

– Гав-в-в, – мол: – «Воняет от него потом и застарелой грязью – не приведи Бог. Месяца два с половиной, наверное, бани не посещал. Как с таким жутким амбре можно добраться до Петропавловска? Нонсенс. И в вертолёт, наверняка, не пустили бы, и из рейсового автобуса выгнали-ссадили бы… Но, в любом раскладе, за ним следует присматривать. Паланец, всё же, мать его… А ещё надо попробовать его разговорить. Чисто на всякий пожарный случай. Дельная информация в таких серьёзных и мутных делах, как известно, лишней никогда не бывает…».

– Разговорим. Не вопрос. Точка…

Через полчаса вездеход, оглушительно взревев, продолжил путь. А проехав порядка двадцати пяти километров, развернулся на девяносто градусов и остановился, – дорога, не дойдя до обрыва на речном берегу метров сто двадцать, резко оборвалась.

– Пойду искать, на, – выбравшись из «водительского» люка, объявил Михась, после чего неторопливо зашагал прочь от вездехода, изредка нагибаясь над землёй.

– Что он ищет? – заинтересовался Тим.

– Путь к Безымянному месторождению, понятное дело, – закурив, пояснил Дунаев. – Видишь, колеи?

– Ну, да. Глубокие и сдвоенные. Десятка три. Может, и больше.

– Тут, Брут, такое дело. Старая армейская дорога закончилась. Видимо, вояки достигли (тогда, в далёком 1966-ом году), заданной точки, оговорённой в приказе. А мы уже съехали с нагорья и оказались в бассейне реки Безымянной. Это она течёт под обрывом. Здесь почва достаточно болотистая, мягкая и нежная. Не тундра, конечно, где колеи, оставленные вездеходами, десятилетиями не зарастают-заживают. Но, всё же… Короче говоря, в этих местах не стоит ехать по свежим колеям: грунт в них будет опускаться под тяжестью вездехода, запросто можно сесть «на брюхо» и застрять на неопределённое время. Поэтому Михась сейчас и ищет старые колеи, которым, как минимум, полгода. А ещё лучше – год и больше… Кстати, именно до этого места мы и будем прокладывать нашу новую дорогу. Плюс-минус двадцать метров… Клык, если хочешь, то можешь покинуть броню и бежать рядом с вездеходом. Вязкой грязи здесь уже нет. Да и поедем мы не быстро, на уровне тридцати километров в час…

К вечеру вездеход – по тщательно выбранной сдвоенной колее – добрался-таки до посёлка золотоискателей.

«Аккуратное такое поселение», – мысленно одобрил Тим. – «Два с половиной десятка жилых сборно-щитовых домиков. Такие же сборно-щитовые (только длинные и с малым количеством окон), строения хозяйственного назначения. Наверное, склады и гаражи. Что-то завезли на вертолётах, что-то на вездеходах. Кстати, на удивление чистенько кругом. Безобразных куч мусора, сопровождающих классический российский бардак, не наблюдается. Что уже радует… Разномастные буровые установки выстроились в ряд недалеко от круглой вертолётной площадки, засыпанной меленьким тёмно-серым щебнем. А может, и гравием. Кто их всех разберёт… Ага, есть и одна бревенчатая избушка. Баня, надо понимать. И это, между нами говоря, правильно. Баня, оборудованная в сборно-щитовом строении, является откровенной и злой насмешкой над здравым смыслом. Точка».

Они помылись с дороги, от души попарились, плотно поужинали в приисковой столовой и, вежливо раскланявшись, разошлись по разным домикам.

Тиму и Клыку, как персонам, безусловно, важным, была предоставлена в распоряжение половина гостевого домика, предназначенного (по словам Сан Саныча), для высокого московского начальства, которое изредка, не чаще одного раза в квартал, посещало Безымянное месторождение.

– Гав, – забравшись в мягкое кресло, обшитое тёмно-синим вельветом, известил хаски, мол: – «Приятно, всё же, ощущать себя высоким и непогрешимым начальством, слов нет…». – Вау-у-у, мол: – «Устал я что-то, мать его. Притомился, километры по кочкам и кустарникам наматывая. Спокойной ночи, братец…».

– И тебе, дружище, того же, – чувствуя, что постепенно засыпает, неразборчиво пробормотал Тим. – Я, кстати, тоже здорово вымотался, хотя пешком практически и не ходил. Утомительное это дело, как ни крути, на броне путешествовать…