Дорога длиною в жизнь

В итоге, от большей части припасов, припасов, пришлось просто избавиться, потому что вода заполнившая мешок, просто на просто размочила все булочки, которые он купил в поселке, большую часть папирос, а сахар так и вообще просто умудрился так напитаться грязной водой, что отдавал чем-то непотребным. И хотя ароматы, исходящие от одежды самого ротмистра, мало отличались от сахарных, он все же справедливо решил, что не стоит испытывать судьбу, и избавился от этих продуктов. Более или менее сохранилась лишь одна пачка папирос, и то, только потому, что была запечатана и находилась во внутреннем кармане куртки. То есть вода добралась и до нее, но только снаружи, почти не попав во внутрь. Зато целыми оказались все консервы в металлических банках, и радовало хотя бы это.

Сейчас выбравшись из озера, и разобравшись со своей ношей, Ротмистр, вдруг осознал, что совершенно не понимает куда ему нужно идти. То место, где он вышел из лодки оказалось где-то в стороне, а место, в котором он оказался было совершенно незнакомым. Здесь вообще, чаще всего царил некоторый полумрак. Вроде местами и проникали сквозь скопище растений солнечные лучи, но чаще всего, освещение здесь напоминало ранний вечер, когда еще и не совсем темно, но все же приходится приглядываться, чтобы определиться с местонахождением. Кстати то озеро, которое было показано на карте совершенно открытым, на деле оказалось заросшим настолько, что только где-то в центре, оставался виден крохотных клочок неба.

Ротмистр, ориентируясь больше по компасу, который имелся у него на руке, пробивался куда-то на север, с каждым новым шагом, понимая, как был прав тот старик, сказавший, что дорога, идущая к пирамиде, путь без возврата. Все это стало ему понятно, когда он, прошагав около четырех часов, и донельзя вымотавшись вдруг оказался все на том же берегу озера, с которого начал свои путь. Причем именно в том месте, где буквально четыре часа назад вывалил из рюкзака все испорченные продукты. Правда продукты, вываленные на землю, были уже кем-то съедены, но холщовые мешки и бумажные коробки от папирос, разорванные в клочья, до сих пор валялись на земле, говоря о том, что он пришел обратно на то же место, с которого начинал свой путь.

Каким образом это произошло с таким опытным человеком, коим он себя считал, было совершенно непонятно. Но тем не менее все же это произошло. Решив, что это место ничуть не хуже любого другого, он собрал хворость, кое-как сумел разжечь крохотный костерок, и даже согреть себе еду. После чего устроившись у корней могучего дерева, взял в руки свой карабин, расстелил взятый с собою коврик, и устроившись на нем потихоньку задремал, вздрагивая от каждого шороха, и готовый в любой момент дать достойный отпор противнику.

Пробуждение оказалось совсем не таким, как ожидалось. Видимо в какой-то момент, усталость взяла свое и ротмистр настолько крепко погрузился в сон, что совершенно не слышал все то, что происходило вокруг. А то, что вдруг обнаружилось, потрясло его до глубины души.

Новенький английский карабин, совсем недавно изъятый у слишком самоуверенного «охотника на крокодилов» лежал чуть в стороне, при этом оказался изрядно погрызенным. И ладно если бы это касалось ложа или приклада, что, хоть и не очень приятно, но в какой-то степени терпимо. Так нет эе приклад остался совершенно новеньким, в то время как закаленный ствол из Крупповской, как обещалось высококачественной стали, оказался погрызен как та кость, доставшаяся злобному псу. Понятное дело, что стрелять из этого убожества было просто невозможно.

Тоже самое, если не хуже, стало и новеньким мачете, который оказался свёрнутым в самый настоящий штопор. Куда подевалась его закалка, если его смогли так скрутить было совершенно непонятно. Не лучше обстояли дела и с заплечным мешком. Как смогли добраться до него было вообще из разряда чудес. Хотя если вспомнить о карабине и мачете, то так оно и выходило, что ротмистр попал в сказку. Причем сказка оказалась сродни сказок братьев Гримм, одна ужаснее другой. Заплечный мешок оказался порезан на тонкие полоски, а все запасы погрызены точно так же, как и ствол охотничьего карабина. В одночасье, ротмистр Кленовский лишился практически всего, что у него имелось.

Поняв, что ругать здесь некого, он достал из внутреннего кармана, до которого почему-то не добрались пачку папирос, и закурил. Из всего имущества что у него еще недавно имелось, остался лишь кинжал на поясе, засапожный нож, с которым он никогда не расставался, и неполная пачка папирос. Деньги и документы не в счет. В лесу они бесполезны, а из него еще нужно выбраться. Хотя именно об этом, ротмистр сейчас совсем не вспоминал. Зато был уверен в том, что за все случившееся с ним ответит его главный недруг Длинный со своим дружком-дворянчиком Лехой Сабуровым. Ведь именно из-за них он оказался в такой ситуации, значит они и должны ответить за все, что с ним произошло.