Дон Жуан, или Жизнь Байрона

Каролина, по просьбе мисс Милбенк, дала Байрону прочесть несколько стихотворений своей кузины. Он нашел их весьма замечательными. Она, конечно, необыкновенная девушка; кто бы подумал, что за этой внешностью тихони таится столько силы, такое многообразие мысли? И он добавил: «У меня нет ни малейшего желания поближе познакомиться с мисс Милбенк, она слишком хороша для падшего ангела и, разумеется, привлекала бы меня гораздо больше, будь она менее совершенна…» Слишком совершенна… Она прочла этот отзыв, так как письмо было написано для того, чтобы ей его показали, и записала его с чувством удовлетворенной скромности. У неё был только один недостаток — она знала, что совершенна. Единственная дочь, обожаемая своими родителями, в первый же год своего появления в свете получила предложение от пяти или шести молодых людей и считала себя неуязвимой. Великодушная и даже пылкая по натуре, она иногда производила впечатление расчетливой и холодной, потому что старалась подчинить все свои поступки разуму. Её суждения были решительны и строги. Уму превосходной математички, считавшей, что она все знает совершенно точно, поэтическая, поверхностная эрудиция Каролины Лэм представлялась лишенной всякой цены. Ребячливость кузины возмущала ее: «Ее новая поза байронической меланхолии лишает её очарования обычной глупости», и еще: «Каро Лэм готова бросить вызов мнению света, но у неё не хватает мужества отказаться от его внимания и удивления и спуститься с высоких, привлекающих все взоры вершин безумия на скромную тропинку разума». Она сама, конечно, следовала тропинкой разума.

«Ваша Аннабелла загадка, — писала герцогиня Девонширская своему сыну, влюбленному в Аннабеллу, — любящая, нелюбящая, великодушная и в то же время боится бедноты; её не поймешь. Я надеюсь, что вы не страдаете из-за нее; это какая-то ледышка…» Она была далеко не ледышка. У нее, как и у Байрона, были в детстве романтические привязанности. В своих детских мечтах, которые она очень рано стала заносить в дневник (любила писать), воображала себя героиней всех самоотверженных исторических подвигов. Защищала Фермопилы и ухаживала за прокаженными. Позднее старалась верой победить свою строптивость. Ей казалось, что достигла этого.

«Лорд Байрон, — продолжала герцогиня, — немножко ухаживает за ней; но ни она, кажется, не восхищается им, разве только как поэтом, ни он ею, разве только как невестой».

Восхищалась ли она только поэтом? В этом можно было усомниться. С грустью слушая рассказы о скандальных похождениях своей кузины с лордом Байроном, она думала, «что он искренно раскаивается в совершенном им зле, хотя у него и не хватает силы (во всяком случае, без чьей-нибудь поддержки) заставить себя жить и чувствовать иначе». «Падший ангел», — так он говорил о себе; она серьезно соглашалась с этим и думала, что, может быть, от нее-то, столь искренно верующей, и могла бы прийти помощь, в которой так нуждался для своего спасения этот прекрасный ангел. Он держал себя с нею очень просто и был «совсем славный мальчик». Однако она заметила, что он немножко кокетничает и что с женщинами он держит себя совсем иначе, чем с мужчинами.

Анна Изабелла Милбенк интересовалась лордом Байроном гораздо больше, чем это было нужно для спасения его души, по крайней мере в этом мире.

* * *

Август 1812 года. Поведение Каролины Лэм, все такое же экстравагантное, становилось невыносимым. Однажды утром леди Бессбороу явилась к своей дочери, умоляя её уехать с ней в Ирландию; Вильям приедет к ним, и всей этой истории будет положен конец. В то время как она была там, явился лорд Мельбурн и начал строго выговаривать Каролине. Она пришла в ярость и отвечала так дерзко, что испуганная леди Бессбороу побежала вниз позвать леди Мельбурн. Когда они обе вернулись, леди Каролины уже не было, она убежала неодетая. Лорд Мельбурн рассказал, что она угрожала ему, будто уйдет жить к своему любовнику, и он ей ответил: «Идите к черту!»

Обе мамаши побежали сейчас же к Байрону и застали его одного, в не меньшем удивлении, чем они сами. Этот визит двух великосветских дам показался ему очень забавным. Год назад они о нем не знали; теперь были вынуждены просить его вмешательства, чтобы заставить вернуться к мужу — одна свою дочь, другая невестку. Удивительный реванш. Заплатив щедро кучеру Лэмов, Байрон узнал адрес, куда Каролина заставила себя отвезти. Он нашел её в доме некоего доктора из Кенсингтона и чуть не силой увез домой к матери, у которой от этих волнений сделалось что-то вроде удара.