Дон Жуан

Жуан вздохнул: «Вы правы, может быть:
Но умные слова и размышленья
Не в силах нашу долю изменить!»
«Нет, юный друг мой, я иного мненья.
Оказал британец, — нужно находить
Осмысленную цель в любом явленье;
Нас обучает рабства тяжкий гнет,
Как исполнять честнее роль господ!»

24

Жуан вздохнул: «Увы! Я все усвоил
И выдержать экзамен был бы рад!»
«Ну что ж! — его британец успокоил.
Изменчива фортуна, говорят:
Вполне „возможно, что еще с лихвою
Нас боги через год вознаградят.
Мне только надоел ярлык на шее,
И я б хотел быть проданным скорее!

25

Сейчас, конечно, нам не повезло,
Но в этом и возможность улучшенья;
Мы все рабы, коли на то пошло,
Рабы страстей, капризов, наслажденья.
Со временем душевное тепло
И доброта в нас гибнут, к сожаленью.
Искусство жить, коль правду вам оказать,
В том, чтоб о наших ближних не страдать“.

26

Меж тем старик, на вид немного странный,
Из тех, кого прозвали „третий пол“,
Разглядывая пристально Жуана,
К приятелям вплотную подошел.
Так на чужих коней глядят цыганы,
Портной — на ткани, на овцу — орел,
Служители тюрьмы — на арестанта,
На деньги — ростовщик, на женщин — франты.

27

Нет, на рабов глядят еще смелей!
Себе подобных покупать отрадно.
Но если приглядеться почестней
И Власть, и Красота до денег жадны
И нет непродающихся людей:
Наличный счет — хозяин беспощадный!
Всяк получает за своя грешки
Иной короны, а иной пинки.

28

Но евнух их рассматривал недаром
И, наконец, прицениваться стал
Барышник торговался с истым жаром,
Божился, клялся, в сторону плевал
И цену набивал своим товарам,
Как будто бы скотину продавал.
Процесс торговли далеко не всякий
Сумел бы отличить от буйной драки.

29

Но скоро крики перешли в ворчанье,
И спорщики достали кошельки,
И серебра приятное журчанье
Плеснуло звоном на ладонь руки.
Монеты были разного названья,
И долго их считали старики.
И вот, закончив сделку аккуратно,
Купец ушел — обедать, вероятно.

30

Не знаю, как и сколько кушал он
И каково его пищеваренье,
Я думаю, он мог бы быть смущен,
Продав себе подобных Без сомненья,
Любой из нас бывает удручен,
Когда в желудке чувствует стесненье,
Пожалуй, это самый худший час
Из всех, какими сутки мучат нас!

31

Вольтер не соглашается со мною:
Он заявляет, что его Кандид,
Покушав, примиряется с судьбою
И на людей по-новому глядит.
Но кто не пьян и не рожден свиньею
Того пищеваренье тяготит,
В том крови учащенное биенье
Рождает боль, тревогу и сомненья.

32