Дон Жуан

Жуан сказал: «Испанец!» Тот ответил:
«Я так и знал, что вы не жалкий грек,
Ваш гордый взгляд я сразу же заметил.
Что ж! На фортуну жаловаться грех,
Причудница играет всем на свете:
Сейчас — удар, а через час — успех.
Она со мной не лучше поступила,
Но, признаюсь, меня не удивила!»

15

«Простите, сэр, — Жуан его спросил,
Что привело вас в это состоянье?»
«Шесть турок, цепь и превосходство сил!»
«Простите мне нескромное желанье
Узнать, откуда вы?» — «О, я служил
В войсках у русских: получил заданье
Суворова взять Видин, а взамен,
Как видите, был взят врагами в плен».

16

«А есть у вас друзья?» — «Помилуй бог!
Они меня покамест не тревожат!
Ну вот, я рассказал вам все, что мог,
Теперь и вы расскажете, быть может?»
«Увы, исполнен горестных тревог
Рассказ мой долгий! Боль мне сердце гложет!»
«Тогда молчите: горестный рассказ,
Коль долог он, печальней во сто раз.

17

Не падайте же духом! В ваши годы
Фортуна, как любовница, мила;
Взвалить на вас все беды и невзгоды
Она никак надолго не могла.
Нельзя сердиться на закон природы;
Превратны наши судьбы и дела!
Смиримся же; таков рассудка голос:
Серпа желаньям не перечит колос!»

18

«О, я грущу не о судьбе своей!
Вздохнул Жуан. — Я плачу о любимой!»
И в темной глубине его очей
Блеснула боль тоски неутолимой.
«О, как сильна печаль души моей!
О, как жесток мой рок неумолимый!
Я перенес такое, видит бог,
Чего никто бы вынести не мог!

19

Я страшную утрату испытал!..»
И он умолк, расплакаться не смея.
«Я так и думал, — друг его скачал,
Что ваш печальный случай связан с нею:
Я тоже слезы лил и трепетал,
А посему сочувствовать умею.
Одна моя супруга умерла,
Другая убежала, в чем была.

20

А третья…» — «Как, — Жуан воскликнул,
третья?
Вы в тридцать лет имели уж троих?»
«А много ли для нашего столетья?
Ведь только две, как видите, в живых!
Притом успел сердечно пожалеть я
И осчастливить каждую из них!»
«Ну, третья что ж? Она сбежала тоже?»
«Нет, тут уж я сбежал, прости мне боже!»

21

«Вы хладнокровны, сэр!» — сказал Жуан.
«А как же! — Англичанин усмехнулся.
Вначале всех нас манит океан,
Но кто потом на берег не вернулся?
Я знал восторгов сладостный обман,
Но от него я вовремя очнулся.
Былых иллюзий я не узнаю
Они, как змеи, сняли чешую.

23

Согласен я, что чешуя другая
Бывает и пестрен, но каждый раз
Она сползает, медленно линяя,
И новая уже ласкает глаз.
Сперва любовь нас ловит, ослепляя,
Но не одна любовь прельщает нас;
Злопамятство, упрямство, жажда славы
Приманок много для любого нрава».

23