Дон Жуан

87

Так пел — вернее, так бы должен петь!
Наш современный эллин, внук Орфея.
(С Орфеем состязаться надо сметь!
Мы все великих праотцев слабее.)
Поэта чувства могут разогреть
Сердца людей. Но, право, я робею:
Все эти чувства — так устроен свет,
Как руки маляра, меняют цвет!

88

Слова весьма вещественны: чернила,
Бессмертия чудесная роса!
Она мильоны мыслей сохранила
И мудрецов почивших голоса
С мильонами живых соединила.
Как странно поступают небеса
С людьми: клочок бумаги малоценной
Переживет поэта непременно!

89

Исчезнет прах, забудется могила,
Умрет семья, и даже весь народ
В преданьях хронологии унылой
Последнее пристанище найдет;
Но вдруг из-под земли ученый хилый
Остатки манускрипта извлечет
И строчки возродят померкший разум,
Века забвенья побеждая разом!

90

«Что слава?» — усмехается софист.
Ничто и Нечто, облако, дыханье!
Известно, что историк — казуист
Ее распределяет по желанью.
Приам воспет Гомером, Хойлем — вист,
Прославленного Мальборо деянья
Забыли бы мы все, когда б о нем
Написан не был Кокса то петый том.

91

Джон Мильтон — князь поэзии у нас:
Учен, умерен, строг — чего вам боле?
Тяжеловат бывает он подчас,
Но что за дар! И что за сила воли!
А Джонсон сообщает, что не раз
Сего любимца муз стегали в школе,
Что был он скучный муж, хозяин злой
И брошен был хорошенькой женой!

92

Имели Тит и Цезарь недостатки.
О приключеньях Бернса знает мир.
Лорд Бэкон брал, как полагают, взятки,
Стрелял чужих оленей сам Шекспир,
И Кромвеля поступки были гадки,
Любой великой нации кумир
Имеет нежелательные свойства,
Вредящие традициям геройства!

93

Не каждый же, как Саути, моралист,
Болтавший о своей «Пантисократии»,
Или как Вордсворт, что, душою чист,
Стих приправлял мечтой о демократия!
Когда — то Колридж был весьма речист.
Но продал он теперь газетной братия
Свой гордый пыл и выбросил, увы,
Модисток Бата вон из головы.

94

Их имена теперь являют нам
Ботани-бэй моральной географии;
Из ренегатства с ложью пополам
Слагаются такие биографии.
Том новый Вордсворта — снотворный хлам
Какого не бывало в типографии,
«Прогулкой» называется и мне,
Ей-богу, омерзителен втройне!

95

Он сам нарочно мысль загромождает
(Авось его читатель не поймет!),
А Вордсворта друзья напоминают
Поклонников пророчицы Сауткотт:
Их речи никого не поражают
Их все — таки народ не признает.
Плод их таланта, как видали все вы,
Не чудо, а водянка старой девы!

96