Дон Алехандро и его башня

— Его Величеству Фернандо Пятому сейчас не до войн. У него оба наследника погибли.

— Вот как? — голос короля был все столь же бесцветен, но в глазах появился заинтересованный блеск: — А с ними-то что случилось?

— Старший перед поездкой на Сангрелар решил кардинально вопрос с младшим, а сам ритуал не пережил.

Король беде соседа не порадовался. Напротив, выразил живейшее участие.

— Дурное дело этот сангреларский ритуал. Уверен, многие монархи от него отказались бы, если бы не боялись ослабить страну. Но лучше бы было ослабить страну, чем потерять Альфонсо. Рамиро, не поверите, дон Оливарес даже не жаль. Порченая кровь, хоть и королевская. Ну да ладно. Ничего уже не изменить. Кара это Всевышнего за мои грехи. Как думаете дон Оливарес, может, отречься от короны, да и уйти в монастырь?

— В какой еще монастырь, Ваше Величество?

— Альварианский. Главу, которого мы того… приговорили. Вдруг грехи замолю? Свои и страны…

Вошедший Карраскилья освободил Оливареса от необходимости продолжать неприятный разговор. В отличие от короля и проклятийника придворный чародей радостно сиял, на вопросительный взгляд Оливареса ответил довольным энергичным кивком. Тот тоже воспрянул духом.

— Как у вас дела, Ваше Величество? — спросил Карраскилья с таким видом, как будто не сомневался: сейчас ему доложат о том, что все в порядке.

— И не спрашивайте, дон Карраскилья, — слабо улыбнувшись в ответ, сказал король. — Вот размышляю, в какой монастырь податься.

— Да вы с ума сошли Ваше Величество, — возмутился Карраскилья. — В такое сложное для страны время хотите все бросить и сдаться? На вас ответственность перед народом.

— Мне эту ответственность некому передать…

Король отвернулся к стене, чтобы не показывать покатившиеся из глаз слезы. Слабый правитель не заслуживает уважения.

— Что за глупость вы выдумали, Ваше Величество? Дон Оливарес не даст мне соврать: у вас прекрасный наследник, умненький, с хорошими способностями к чародейству.

Слезы короля высохли, можно сказать, на глазах, не успев никуда пролиться, и сказал он, гневно сжав руки в кулаки:

— Вы пьяны, дон Оливарес? Мой наследник умер, а я оказался неспособен проводить его в последний путь.

— Его Высочество Рамиро был не самым хорошим наследником, — хмыкнул Оливарес. — А дон Карраскилья сейчас говорит вовсе не о нем. Есть у вас еще один сын со способностями к чародейству. Отмеченный Всевышним. Один из последних, кто видел падре Хавьера.

— Мои дети со способностями к чародейству трон наследовать не могут по причине того, что у них детей быть не может, — уже с раздражением сказал король.

— Так мы с доном Оливаресом и не о них, Ваше Величество, а о доне Алехандро. Алехандро Торрегроса.

— Да что вы мне голову морочите, доны? — Злость придала королю сил, и он не только приподнялся, но и уселся на кровати, покачнувшись при этом самую малость. — Алехандро погиб вместе со старшим принцем. Тоже боль моя. Талантливейший поэт был… Но пришлось пожертвовать…

В этот раз тяжесть утраты была не столь сильна чтобы выдавить хотя бы единственную слезинку.

— Он там выжил, но полностью потерял память, Ваше Величество, — проворчал Оливарес.

— И не только там, Ваше Величество — поддержал его Карраскилья. — Гравилийский принц решил за счет него усилиться. — В результате принц отдал Всевышнему душу, а дон Алехандро вышел из замка Бельмонте. Причем еще донну Болуарте вывел.

— Дочь герцога?

— Именно. Представляете, Ваше Величество, что устроит дон Болуарте, когда узнает, что нынешний правитель пытался приговорить в жертву его единственную дочь? И если нам немного его поддержать, Гравида упадет вам в руки как созревший плод. Разумеется, если вы дадите герцогу обещание, что его дочь будет супругой вашего сына.

— Так это не шутка, дон Карраскилья, и не грезы вашего воспаленного разума?

— В таком случае разум должен быть воспален еще и у дона Оливареса, — обиделся придворный чародей, — который всячески помогает мальчику и занимается с ним, тратя свое драгоценное время на его развитие.

Последнее было явным преувеличением. Карраскилья уже понял, что Оливарес был всего лишь ширмой для этого странного молодого человека, источник знаний которого был неясен. Но даже с некоторыми неясностями этот юноша сейчас был слишком ценен, чтобы сразу подсовывать его королю, который в гневе мог принять неправильное решение и казнить того, кто виновен в смерти Рамиро.

Король посмотрел сначала на одного чародея, потом на другого и устало откинулся на подушки. Простое, в общем-то, действие отняло у него последние силы.

— И давно вы знаете о том, что Алехандро Торрегроса выжил? — мертвым голосом безо всяких эмоций спросил он.

— Правильней его было бы называть Алехандро Контрерас, Ваше Величество, — ответил Оливарес. — Не очень давно. Я наткнулся на него совершенно случайно. Впрочем… как наткнулся… Он меня спас от гравидийских лазутчиков. Учу с того времени.

Король опять засомневался.