Домой

Я обернулся и увидел женщину средних лет в пиджаке, расписанном хохломой. Она как-то странно улыбалась и пристально смотрела на меня, ожидая ответа. Я ошарашенно махнул рукой в сторону книг, на которые только что наклеил стикеры.

– Ой, да-да! Спасибо, вижу! – она подошла к полке и бережно вытащила оттуда одну из книг, тут же прижав её к груди. – Как же я люблю этого автора! Я вот неделю назад закончила читать его «Космический каннибализм» – ох, такая стоящая вещь!

Женщина принялась посвящать меня в содержание этого произведения, а её улыбка, удерживаемая даже во время разговора, становилась со временем всё более и более жуткой.

– Алкоголизм среди людей внедряют рептоиды, они же рептилоиды, по-русски драконы, а в индийских ведах они называются наги. У них есть способность вселяться в чужие души для того, чтобы настраивать людей на пьянство. Недаром в народе говорят: «зелёный змий»! Эти змии, наги, специально делают людей алкоголиками, чтобы потом пожирать их души. Ведь в Космосе есть законы, и один из них гласит, что пожирать души живых существ нельзя. А между тем, наги регулярно употребляют человеческую кровь и плоть! В Москве даже есть ночные рестораны, где подают человечину. Даже наш любимый режиссёр в своей передаче часто говорит, что сейчас в мире вовсю внедряется андропофагия, то есть людоедство! И вот возьмите пример – на Украине война, в Белоруссии революция!.. И что там сейчас творится – на Украине отправляют людей на органы, а в Белоруссии процветает людоедство! Но все эти преступления ведь совершают вовсе не люди… Ещё раз напоминаю, что в индийских ведах упоминаются наги, которые могут приобретать облик человека. И вот эти наги, эти рептоиды, рептилоиды, по-русски драконы, специально делают людей пьяницами, для того, чтобы загубить их души и оправдать этим людоедство: дескать, они уже не люди, они просто животные, вот мы их и пожираем!..

У меня заболела голова. Я перестал понимать, что рассказывала мне эта женщина и чего она хотела от меня добиться. Из-за стремительно усиливающейся головной боли я больше не вслушивался в её слова, а она всё продолжала своё словесное наступление.

Когда в школьные годы меня за что-то ругали учителя, я не находил лучшего способа им ответить, кроме как полностью отключиться, перестать воспринимать их слова и как-либо реагировать. Я мысленно погружался на дно реки, всё ниже и ниже, и толща густой, тёмной воды полностью отгораживала меня от всех упрёков и гнева. Я предоставлял учителям возможность выплеснуть на меня свою ярость, пока я их не слышал, сидя на дне в окружении водорослей, а выныривал обратно на свет, когда они уже успокаивались.

Я попытался проделать такой фокус и сейчас, но, не успел я нарисовать в своём воображении речное дно, на которое хотел опуститься, как что-то жёсткое вдруг схватило меня за руку.

Я дёрнулся и чуть не столкнул с полки книгу. Посмотрел на свою руку – её сжимали сморщенные старческие пальцы. Я поднял голову и увидел того самого деда, скандалившего в супермаркете.

– Ты что, глухой?! Я кому говорю?!

Я вырвал свою руку из его захвата и отскочил на два шага назад. Дед тут же снова приблизился ко мне. Женщина в пиджаке с хохломой стояла уже в другом конце магазина – неужели у меня всё-таки получилось отключиться?

– Ты что, глухой, ты меня слышишь, эй?! – дед толкнул меня в плечо.

Я испуганно кивнул.

– Где тут у вас «Комсомолка»?

– Что? – не понял я.

– «Комсомолка» где у вас лежит, дурень ты пустоголовый?!

Ошарашенно постаравшись осмыслить услышанное, я вдруг догадался, что речь идёт о газете.

– У нас не продаются газеты.

– Чего?!

– Мы не продаём газеты. Это книжный магазин, а не киоск.

– Ты с кем пререкаешься, сопляк?! Совсем совесть потеряли! Мы им жизнь спасли! Да если бы не мы… Тебя твои родители паскудные вообще ничему не учили?!

Боль. Мне вдруг стало нечем дышать. В глазах всё расплылось. Брошенные стариком слова вмиг разбудили во мне именно те – самые страшные – воспоминания. Воспоминания, которые я боязливо хранил в самом дальнем углу своей памяти, опасаясь их даже случайно затронуть. Воспоминания, которые наводили на меня ужас такой степени, что я даже не мог выговорить о них ни слова вслух. Воспоминания о дне, когда мой мир рухнул.

Тут же всё пронеслось перед глазами, как будто произошло вчера.