Доминик

Карл вздохнул еще раз, на сей раз тяжело. К тому же, под пытками человек не обязательно говорит правду, он может и солгать, лишь бы прекратить мучения… Не зря же он всегда был большим сторонником психологического давления, не зря достиг в этом определенных высот! Его боятся, его считают и называют страшным, а между тем, сам он убивает не так уж и часто, он предпочитает ломать жертву психически, воздействует на нее морально, он чаще живописует ужасы, предстоящие несчастному, нежели приводит угрозы в исполнение.

Физического насилия Еж не любил. Необходимость в нем, порою возникающая на его пути, гнела, и обязанность исполнить ее он, как правило, сваливал на своих подчиненных.

Это, правда, не умаляло того факта, что количество жертв, приписываемых лично ему и погибших или покалеченных руками его подчиненных, уже давно перевалило за несколько десятков; не уменьшало страха перед ним, даже, пожалуй, увеличивало его.

Карлу нельзя было солгать: ложь он чувствовал за версту, понимал ее мгновенно и карал за это жестоко. Угроза вырезать язык, брошенная им в адрес излишне болтливого тюремщика, не была лишена оснований — всем было известно, что по слову Ежа его клевреты выполнят еще и не такое.

Но этот человек его не боялся.

Мужчина шагнул, было, вперед, но вновь остановился, закусывая губу. Он сознавал свое влияние и свою опасность, он знал, что люди, особенно те, что завязаны с криминальными делишками, трепещут перед ним. Однако, этот парень — а в том, что он имеет самое непосредственное отношение к преступлениям против Доминика, Еж был уверен процентов на девяносто! — совершенно не опасался его, похоже, даже насмехался над опасностью, ему грозящей.

Так кто же этот парень?

Мужчина задумчиво посмотрел на собственные, затянутые в перчатки руки. Не будь он Карлом Ежом, не будь он человеком, которого боятся и всегда боялись даже самые отъявленные отморозки, он бы подумал, что попавший в его карцер молодчик еще опаснее, чем он сам. Он явно уверен в себе, убежден в собственной безнаказанности, в собственной силе, ему неведом страх, — он как сам Карл, только страшнее, потому что, судя по всему, не чурается мокрой работы!

Он еще раз вздохнул и раздраженно махнул рукой. Ладно, к черту. Нужно найти мальчишку официанта и еще раз поговорить с ним — пусть скажет, этот ли человек сидел в тот день на посту охраны. Если подтвердит, то будет, чем надавить на подонка…

Взгляд его скользнул вперед, ближе к дому Дерека, вдоль тротуара… и неожиданно остановился, споткнувшись о знакомую фигуру.

Карл прищурился. Так-так… Похоже, Дереком-то интересуется сегодня не только он. Девушка, мирно завязывающая шнурок у бордюра, вне всякого сомнения, здесь оказалась тоже из-за него. А официантик-то становится популярен!

Мужчина усмехнулся и, не медля более, решительно зашагал к старой знакомой, растягивая губы в подобии приветливой улыбки.

— Джилл Ред, — голос его был спокоен; он не спрашивал — он констатировал факт. Девушка удивленно подняла голову и расплылась в столь же приветливой улыбке, как и он.

— Карл Еж… Довольно неожиданная встреча.

— Неужели? — Карл немного приподнял подбородок, смеряя собеседницу долгим взглядом, — Скажи мне, с каких пор Красный Билл интересуется людьми низшего сорта?

Джилл выпрямилась, как натянутая струна и в свой черед вздернула подбородок.

— Не понимаю, о чем идет речь.

— Да брось, — мужчина слегка склонил голову набок, — Ты ведь здесь не просто так гуляешь, Джилл. Дочь Красного Билла никогда не забрела бы в столь непрезентабельный район по своей воле… Полагаю, ты следишь за одним из жильцов этого дома, — он указал взглядом на здание, рядом с которым они находились, — И полагаю, что этот жилец плотно связан с Домиником Конте.

— К тебе это в любом случае не имеет никакого отношения, — девушка нахмурилась, как бы невзначай запуская руку в карман легкой курточки. Еж, заметив это, немного сузил глаза.

— Если ты убьешь меня, особенно, если убьешь здесь и сейчас, боюсь, мои люди очень расстроятся, — он говорил абсолютно спокойно, без капли страха, а на губах его цвела все та же приветливая улыбка, — Поэтому убери руку с курка и давай поговорим спокойно. Все, что касается Доминика, касается и меня, поэтому слежка за его лучшим другом меня, разумеется, удивляет. Чем так ценен Тедерик Янг?

Джилл на мгновение замялась, затем неспешно вытащила руку из кармана. Курок лежащего в нем пистолета остался нетронут.

— Ничем, — говорить она старалась так же спокойно, как и собеседник, но в голосе ее иногда проскальзывали звенящие нотки, — Мы не хотим, чтобы он излишне рьяно расследовал покушение на Ника, только и всего.

— Только и всего… — улыбка Карла обратилась жестокой ухмылкой, — Я слышал отчет врачей о состоянии Доминика. Говорят, помимо ножевых ранений, он получил и одно пулевое… Значит, ты вновь взялась за старое?